Аквамарин (часть 2): по моим правилам (СИ)

«Кадиллак» с неизменным зеленоволосым Марти за рулем и его красноволосым братцем Эдди, нейтрализовывающим все глупости и чрезмерную веселость водителя своим сумрачным видом и вежливыми извинениями, а также с тонкой, изящной (в кои-то веки) Оливией в черном, закрытом платье, бежевой пуховой курточке и сапожках на каблучках, с самым умиротворенным и счастливым видом прижимавшейся к сексуальному красавчику в потрясающем, темно-синем костюме, белой рубашке, расстегнутой на верхние пуговицы, ослабленном галстуке и модных туфлях, сияющему невероятным внутренним огнем, силой, мощью и брутальностью, наряду с легким, почти невесомым, обаянием и игривым, азартным огоньком его глаз, сияющих зеленым, притягивающим к себе, светом, который обнимал эту самую голубоглазую блондинку, с неистовой любовью и нежностью заглядывая в ее глаза и бросая огненные взгляды на ее ножки, талию и светлые локоны непослушных волос, обрамлявших прекрасное, женственное личико…

Так вот, пропав в описании пассажиров, возвращаемся к сути дела: «Кадиллак» вез эту оригинальную четверку изредка переговаривающихся, спорящих и постоянно хохочущих людей, именуемых представителями хладнокровных и кровожадных мафиозных семей, но ни одним жестом, видом или словом их нисколько не напоминавших, в дом остальных, еще более могущественных и жестоких представителей этих же семей, тоже из кожи вон вылезавшими ради того, чтобы о них так думали не только они сами, рассекая холодный зимний воздух покрытого тонким слоем снега Нью-Йорка.

Макс и Аврора уже ждали их на крыльце, провожаемые самолично вышедшими Эйденом и Брайаном, невероятным образом оторвавшихся ради этого от своих чудовищно важных дел. Лив взглянула на красивого и стройного Макса в черной толстовке с капюшоном, джинсах и кроссовках, притягивающего взгляд своей игривой улыбкой и сияющими синими глазами, но внутри нее, задавленное тяжеловесной виной, лишь слегка трепыхнулось какое-то нежное чувство и замерло где-то в районе живота… Ей было все так же приятно то, как его взгляд восторженно, с огоньком скользнул по ее фигурке, как замер на лице, обжигающе полыхнув огнем по ее губам, но теперь она не разрывалась на части. Лив прекрасно знала, что любит его, но это была любовь к близкому ей человеку, основанная на приятных воспоминаниях… И оставшаяся в прошлом. Не более того. Джонни не о чем было беспокоиться, его беспечная и веселая натура победила в этой битве окончательно и бесповоротно… В то же время, не одеться покрасивее сегодня, в день его отъезда, и не ощутить еще разочек его восхищение ею она просто не могла… Идиотская женская сущность! Так хочется, чтобы весь мир восторгался тобой, даже те, кто просто мимолетно появляются и также мимолетно исчезают, почти не оставив следа или оставив существенный отпечаток на сердце…

Аврора съежилась на холоде, кутаясь в тонкое, элегантное синее пальто и перестукивая каблучками черных бархатных туфель по деревянному, лакированному покрытию крыльца. Она беспрестанно оглядывалась на Макса и, завидев, как он оценивающе смотрит на Лив, нахмурилась, блеснув ревнивым и недовольным взглядом на девушку.

- Ты чего так вырядилась, блондинка? – хмуро проговорила Аврора, закуривая тонкие сигареты. – На вечеринку собралась? Так в аэропорту не устраивают.

Лив ухмыльнулась и пожала плечами.

- У меня сегодня замечательный день: одна надоедливая цапля, наконец, улетает в свое гнездо. Не могу не отметить это событие!

Аврора хотела ответить что-то колкое, но в этот момент Макс, который прощался с Брайаном и Эйденом, повернулся к ней и нежно взял за руку. Ее глаза мигом заискрились счастливым сиянием, а губы расползлись в самой нежной улыбке, на какую она только была способна, так что Лив благополучно избежала продолжения неприятного разговора.

- Поехали, а то опоздаем. – сказал Макс, и все четверо загрузились в «Кадиллак»: Джонни – за руль, Оливия – рядом, а Макс с Авророй – на заднее сиденье, помахав оставшимся на крыльце Эйдену и Брайану, которые, секунду постояв и посмотрев им вслед, скрылись в доме.

Вытесненным Марти и Эдди пришлось сесть в другую машину и, по настойчивым и жестким указаниям отца Лив, ехать следом и не спускать с дочери глаз, мало ли что может случиться в аду под названием «аэропорт Кеннеди».