Аквамарин их глаз

Психовский же, отнюдь, предполагал, что вероятно все — и недоказанность какого-либо факта еще не говорит о его ложности или вообще отсутствии, потому что зачастую легенда оказывается вполне себе реальной: мужи в серых пиджачках смотрят на верхушку айсберга, но полностью его высматривают только спустя много-много лет, когда все уже решили, что этот самый айсберг — одна общая галлюцинация. По той же причине, Грецион яростно доказывал, что логика человеческая отличается от вселенской — поэтому, чисто гипотетически, еще раз, возможно вообще все. Там, где мы связи не видим, реальность вполне себе эту связь найдет. И ладно там какие-нибудь космические твари со склизкими щупальцами, или теории Большого Взрыва. Но вещи, хотя бы как-то упоминаемые в древних текстах, на старых табличках и в устных сказаниях, уж точно вполне себе вероятны. Поэтому, сбрасывать со счетов Атлантиду, Лемурию, существование божеств и прочие ноты из этой же оперы Грецион не собирался. Напротив, профессор очень бы обрадовался, если бы его предположения подтвердились, хотя он и не считал их чем-то фантастическим. Это так, чтобы утереть нос самым серьезным умам мира сего — пусть запишут в какой-нибудь весомой научной работе и внесут в свою сухую фактологическую базу данных.

В общем, Грецион говорил много и с жаром, даже перед такой амебной аудиторией: говорил, ходя по сцене, хлопая в ладоши и переключая слайды. Иногда, казалось, что предоставленного пространство профессору не хватало, и нужно было арендовать концертный зал, желательно позвав каких-нибудь Judas Priest[1] на разогрев.

Как бы профессору не хотелось рассказывать и рассказывать, время выступления шло к концу. Сверившись с часами, Грецион принялся закруглятся:

— Итак, что мы имеем, — он подал свободную от кликера руку вперед, словно толкая невидимый воздушный шарик. — Атланты — единственная цивилизация, которая богов вообще не имела, или очень быстро от них отказалась. Насколько быстро, что это даже в культуре не отпечаталась. И каким-то образом, они единственные, кто смог шагнуть за порог и стать сверхчеловеком — а после все их государство, стоящее на хилых спичках, рухнуло. Что-то не клеится, да?

Психовский по привычке подождал ответа, но вспомнил, что говорит с серой ученой массой, и продолжил:

— Все остальные цивилизации, наоборот, имели богов, но никогда не достигали уровня сверхлюдей — эти цивилизации тоже разрушались, но посредством какой-никакой, а эволюции. Или революции, если вы уж очень любите дедушку Ленина. Либо на смену некоему пантеону приходил единый бог, либо случался массовый геноцид, либо изобретения выносили цивилизацию на новый уровень. Все — подчеркиваю, абсолютно все — развивались, менялись, умирали и возрождались. Думайте о цивилизационном процессе, как о фениксе, и выкиньте из головы всяких Шпенглеров с «Закатами Европы». Иными словами, народы шли и идут вперед, но никогда не достигают совершенства, потому и шагают. А Атланты, получается, этого самого совершенства достигли, стали сверхлюдьми и… все! Бадабумс, кина не будет, тушите свет, и цивилизации моментально не стало — им просто некуда больше стало шагать.

— Но разве достижения абсолюта — не суть человечества? — спросили на ломаном английском, вновь позабыв о просьбе профессора задавать вопросы в конце. Но Грецион простил такую наглость, потому что почти закончил. — Ведь если мы вспомним, о чем писали уважаемые философы, тот же Ницше…

— Я думал, что ученые не особо дружат с философами, считая их тупицами-лежебоками, — ухмыльнулся Психовский. — Но, повторюсь, выкиньте из головы это ницшеанскую ерунду о сверхлюдях, это все старо. Какие к черту верблюды с младенцами? Подумайте, вот достигли вы вершины, и что дальше делать? Стоять на месте — не выйдет. Это то же самое… Представьте, если вы всю жизнь будете качаться, чтобы найти себе какую-нибудь Селену Гомес, и в итоге найдете, достигните точки своего совершенства. Потом вам станете некуда расти — и вы снова обрастете жиром, приобретя, как минимум, пивной животик.

Задавший вопрос серый пиджак недовольно забубнил, приняв пример слишком близко к сердцу.

— И что же с ними случилось? — задали новый вопрос. На этот раз с настоящим любопытством.

— Ну, во-первых, у меня кончилось время, — хлопнул в ладоши Грецион. — Во-вторых, спешу напомнить вам, что час назад никто здесь в Атлантиду даже гипотетически не верил — так что мой ответ вам ничего не даст. Ну а в-третьих…

Психовский щелкнул слайд. На большом экране нарисовалась надпись «СПАСИБО ЗА НЕВНИМАНИЕ» и гифка котика, стреляющего лазерами из глаз. Это должно было довести серое научное сообщество до инфаркта — возможно, кто-то выступление Грециона все-таки не пережил.

— В-третьих, сам не знаю, — пожал плечами профессор, убирая кликер на стол и поправляя бейсболку. — Понять бы для начала, что из себя представляет совершенство и сверхчеловек. Но это вы уж как-нибудь без меня.