Аквариум

Смотря на Настю, я видел какую-то фантастическую смесь глубокой чувственности, мягкой женственности и дикой первобытной сексуальности. Девушка с лицом и фигурой богини. Квинтэссенция всех эталонов мужской мечты, обладающая, в то же время, яркой и неповторимой индивидуальностью. Я естественно знал поговорку про то, что любовь слепа или зла, но тут она была точно неприменима. Настя была очень красива. Совершенно объективно. А уж последнее время, после произошедших с ней и со мной метаморфоз, она для меня вообще, кажется, вышла за пределы такого понятия, как красота. Она буквально светилась изнутри, и если бы в этом Городе могли расти цветы, то они, наверное, росли бы там, где ступала ее нога.

А самое главное, Настя была красива внутри. Ее душа была для меня теперь, как раскрытая книга, впрочем, как и моя для нее, и в этой душе я видел совершенство… Особенно во время того, чем мы тут теперь занимались ночами, да и днями, напролет, словно два обезумевших кролика. Это был никакой не секс, не занятия любовью, не соитие… Ни одно из этих определений совершенно не подходило. Физический контакт только запускал некий сложный многоплановый процесс, названия которому не было ни в одном языке мира. Слияние и полное проникновение друг в друга двух душ, двух миров, двух Вселенных. Симфония чувств. Гармония Жизни. Не было ни Егора, ни Насти. Была только бесконечная Река, в волнах которой переплетались и растворялись наши "я". Река струилась сквозь мир, космос и время. То бурная и страстная на извилистых горных порогах, то величественная и неспешная среди зеленых цветущих полей. Мы становились одной надмировой соборной сущностью с единой памятью, мыслями и эмоциями… И потом, когда мы наконец отрывались друг от друга, тяжело дыша в сладком изнеможении, какая-то часть нас так и оставалась целостной, общей, связывающей меня и ее с каждым разом все сильнее и сильнее, а изменения, происходящие с нами, перешагивали очередную ступень лестницы, уводящей нас все дальше и дальше от обычных людей.

Все. Больше добавить нечего.

Я откинулся на подушку. Огляделся, стараясь запомнить этот миг навсегда. Последнее утро в Эдеме. Время пришло. Сегодня мы уходим…

Неожиданно в сознание ворвалась Настя. Точнее не она сама, а ее мгновенный испуг. Блин, что там в душевой-то могло случиться?! Паучка увидела? Хотя какие тут на хрен паучки…

Все эти мысли пронеслись в моей голове, кода я уже несся со всех ног к блоку сантехнических помещений с топором в руках. Свернул за угол. Резко остановился. Настя стояла передо мной, завернутая в полотенце. С мокрых волос на пол капает вода, кожа покрыта мурашками. Смотрит как-то беспомощно и недоуменно.

– Что?! – крикнул я, безуспешно пытаясь обнаружить за ее спиной какого-нибудь кадавра.

– Егор. – тихо сказала Настя. – У меня дела…

– Какие дела?

– Господи, ну ты маленький что ли?! Дела пришли!

– Куда пришли?

Видя, что я не врубаюсь, Настя подошла ко мне, взяла двумя руками за лицо, и почти по слогам произнесла:

– Месячные…

Первая моя мысль была, естественно, про обломившуюся близость, и только потом, видя не сходящую с Настиного лица тревогу, до меня наконец доперло. Вот те, бабушка, и Юрьев день! Их же тут не бывает…

– Понял… – медленно протянул я. – И что это значит?

– Ты мне скажи… – прошептала она.

***

С тех пор, как я не без помощи Насти и покойного Кирюши триумфально разгромил гнездо неожиданно мутировавших Уродов, обрушив на главного из них многотонное каменное надгробие в виде фрагмента железобетонной трибуны и отрубив на всякий случай его поганую голову, прошел целый месяц.

Мы с Настей, словно молодожены в пятизвездочном отеле, наслаждались спокойствием и друг другом в подвале "Клиники доктора Б…….ого". От настоящего медового месяца, этот отличался лишь отсутствием походов на пляж и экскурсий, а также состоянием жениха в самом начале. Вместо пьяненького и счастливого красавца в нарядном костюме и развязанном галстуке, Настя приволокла на порог подвала окровавленное и простреленное в нескольких местах тело, готовое вот-вот сделать ее вдовой. Но ничего. Обошлось.

Все-таки "прокачали" меня тогда неслабо. Сейчас, вспоминая и оценивая тот бой, свои действия и ощущения, я пришел к выводу, что в какой-то мере все-таки превратился в Урода. Именно в плане скорости, силы, выживаемости и ментальных возможностей. С виду, я к счастью, остался обычным человеком. Но это только с виду.

Обычный человек не скачет между колонн с автоматом в руке, когда его бедро разорвано крупным осколком гранаты, и уж, тем более, не поднимается на ноги после двух сквозных пулевых ранений, нанесенных из штурмовой винтовки ОЦ-14 с тридцати метров. Мощное останавливающее действие и колоссальная пробивная способность пуль калибра 9.39 позволяют им, оставляя аккуратную дырочку на входе в тело, вырывать приличный кусок этого тела на выходе. И даже, если никакой жизненно важный орган не задет, раненный бедолага выпадает из реальности надолго, а чаще – навсегда.