Аквариум

– Куда вы нас заберете?! Где мы, вообще, находимся?! – крикнула Настя. – Какой последний шаг, извращенцы долбаные?!

Они молчали.

Все. Видимо, стоящий в центре выговорился, решил, что большей информации мы недостойны. Поднял голову, замер, тоже положа руку на пульт. Громадина над нами начала медленно опускаться.

И тут я заметил, что третий Анунахер, стоящий слева, до этого не двигавшийся и не произнесший ни одного слова, пристально смотрит на мою Настю. Даже не смотрит, а прямо-таки сверлит своими вытянутыми желтыми глазищами. Неожиданно он протянул свою длинную корявую руку с острыми когтями к ее животу. Настя завизжала, я заорал матом и начал дергаться, каждой мышцей тела, каждым нейроном мозга, стараясь порвать невидимые нити, сковавшие меня. А потом порвать этих гадов. Нити трещали, местами лопались, но все равно сил, чтобы освободиться, у меня явно было недостаточно. Я аж застонал от бессилия и отчаяния.

Настин визг оборвался. Шестипалая грабля остановилась в каких-то сантиметрах от ее тела, закрытого тканью и пластинами бронежилета, и совершила несколько круговых движений, будто Анунахер хотел погладить ей живот. И тут я впервые уловил их настоящие яркие эмоции. Холодное равнодушие, оказывается, не всегда владело их сознанием. Анунахер явно был доволен. Даже больше! Эта падла чему-то несказанно обрадовалась!

Начался быстрый мысленный обмен между ними, суть которого мне была недоступна, но акценты я улавливал отчетливо. Этот левый, видимо, главный среди них, возбужденно сообщил что-то остальным. Те ответили волной недоверия и удивления, но тот настаивал на своем, и они все трое протянули руки к Насте. Ненадолго замерли, снова о чем-то посовещались, на этот раз намного спокойнее, но радостные нотки все же проскакивали. Потом было принято какое-то решение, левый повернулся ко мне, наклонил голову и попытался заглянуть мне в мозг. Я закрылся, как мог, снова чувствуя ледяные пальцы в своем сознании, но продолжалось это недолго. Создалось ощущение, что Анунахер залез неглубоко, увидел, что хотел, а потом ему стало лень продолжать. Он столкнулся с моим сопротивлением, мог напрячься и пройти дальше, но подумал, что игра не стоит свеч и отступил. Вынес вердикт, беззвучно кинув четкий и однозначный приказ остальным. Тогда единственный ублюдок, снизошедший до разговора с нами, тот, который был в центре, посмотрел на меня и сказал:

– Ты исполнил предначертанное тебе. Ты нам больше не нужен.

И прежде, чем до меня дошел смысл сказанного, резко повел лапой в мою сторону по зеленому склизкому пульту, словно человек, смахивающий крошки хлеба со стола.

Это была казнь. Жестокая и равнодушная. Меня ни разу в жизни не сбивала машина, но ощущения, я думаю, были похожи. Невидимый и твердый, как гранит, бампер какого-нибудь Брабуса, явно превысившего скоростной режим, резко и очень сильно ударил меня в грудь. Треск, хруст, громкий звон в ушах, и через долю секунды я оказался в воздухе. Кувыркаясь, пролетел поперек улицы над крышами машин и разделительной полосой, а потом ракетой врезался в бок белой маршрутки, стоявшей на другой стороне. Брызнули оконные стекла, бок Газели вмялся на метр вглубь салона, а сама она, взорвавшись облаком потревоженной пыли, накренилась на бок, застыла на двух колесах, побалансировала, думая упасть ей или нет, потом решив все-таки не падать, со звоном встала обратно, чуть не придавив меня передним колесом. Я в это время лежал на асфальте бесформенным неподвижным куском мяса.