Аквариум

Туалеты были на втором этаже, это Егор помнил. Ему надо туда. Варяги-варягами, но пить водку прямо посреди торгового центра даже в сложившейся ситуации заставить себя он не мог. Забежал в только что помытый и пахнущий искусственной весенней свежестью санузел и заперся в кабинке, питая нелепую иллюзию, что невысокая пластиковая перегородка со шпингалетом может послужить преградой для существ, пересекающих время. Дрожащими руками открыл бутылку и замер, с отчаянием смотря на прозрачную жидкость.

"Блин! Ну ведь не хочется ни капельки! Столько, блядь, лечился!" – мелькнуло в голове. Мелькнуло и унеслось, так как над перегородкой вдруг возникли размытые широкие плечи и голова с горящими глазами. Егор зажмурился, выдохнул и сделал несколько больших глотков водки. Через пластмассовую капельницу это было нелегко, но он справился. Навыки имелись… Пищевод обожгло, пустой желудок негодующе заурчал, глаза заслезились, Егора чуть не вырвало, но он усилием воли заставил себя глотать дальше, все также не открывая глаз.

Торговый центр позиционировал себя, как элитный, поэтому даже кабинки в туалетах были оборудованы небольшими раковинами. Оторвавшись от горлышка, Егор наощупь дотянулся до смесителя, поднял металлический язычок и начал жадно пить из-под крана, заливая бушующий внутри пожар. Постепенно пламя угасло, оставив вместо себя разливающееся по телу приятное тепло. Когда оно добралось до головы, Егора резко отпустило. Перестали трястись руки, мысли стали четкими, а паника и ужас помахали ручкой на прощанье и пошли по своим делам. Обещали вернуться, конечно, но когда-нибудь потом.

Егор расслабленно сполз спиной по стене рядом с унитазом, уселся на кафельный пол и резко открыл глаза. Над пластиковой дверью больше никто не возвышался. Егор посмотрел вниз, на широкую щель между плиткой и низом перегородки – никаких ног. Посидел несколько минут, вспоминая каково это, быть пьяным. Кстати, неплохо… Даже очень! Выпил еще, запил водичкой, аккуратно отодвинул цилиндр шпингалета и решительно пнул дверь ногой. Ануннаков не было. Был только какой-то таджик в форме персонала, испуганно отскочивший от писсуара и намочивший недавно помытую стену. Егор победно усмехнулся, спрятал бутылку под куртку и пошел прочь, слыша за спиной незнакомую южную брань, в которую очень органично вплетались русские матерные слова.

А потом начался продолжительный и совсем не похожий на одноименную комедию День сурка. Он состоял из коротких промежутков относительной трезвости и длительных периодов опьянения. Егор окрестил такое времяпрепровождение – вынужденным, контролируемым запоем.

Перерывы в употреблении были недолгими не потому, что Егору так уж хотелось бухать, во всяком случае – поначалу, а потому, что как только он более-менее трезвел, тут же где-нибудь рядом из воздуха вырастали длинные силуэты горбатых засранцев. Приходилось срочно выпивать грамм сто пятьдесят – двести, а потом в течении всего дня догоняться, поскольку только таким способом можно было заставить Ануннаков исчезнуть. Это могло бы быть очень даже смешно, если бы не было так страшно.

К вечеру Егора вырубало, но часа в два-три ночи действие анестезии ослабевало, и он просыпался в состоянии паники и тремора, покрытый липким холодным потом. Глаза старался не открывать, потому что итак всем своим естеством ощущал совсем рядом с собой эманации чужого, холодного разума, а крепко зажмуренные веки давали наивную иллюзию защиты, типа одеяла, которым в детстве можно накрыться с головой, и все невидимые монстры в комнате исчезнут. Дотягивался до бутылки, предусмотрительно с вечера поставленной на пол рядом с кроватью, делал несколько глотков и ложился обратно, трясясь всем телом и ожидая радостной встречи нервных клеток и этанола. Через пару минут, чувствуя, что встреча состоялась, смело открывал глаза, внимательно осматривался в полумраке спальни и, убедившись, что гости удалились, шел курить на балкон. Там, дымя сигаретой и смотря на белеющую в ночи поверхность Реки, каждый раз задавался вопросом, что мешает Ануннакам просто-напросто убрать эту бутылку от кровати Егора, пока он спит, не находил ответа и шел спать дальше.

По утрам все было примерно также, только посетители приходили не сразу, а давали Егору время сходить в туалет и умыться, а иногда даже позавтракать. Но появлялись непременно, так что приходилось как можно быстрее заливать в себя водку сразу же, как только в голове появлялся колючий холодок ужаса, а на самом краю зрения начинали проступать серые силуэты. Через несколько дней, Егор так к этому привык, что даже начал вежливо здороваться с ними перед первой рюмкой, а после второй – весело и громко слать на хер.