Аквариум

Круто! Про то, что станет с миром после такого запоя, а в частности с родной страной, которая даже после девятидневных новогодних каникул приходит в себя аж до февраля, Егор совершенно не думал. Он был уже пьян и всецело увлечён идеей.

Даже начал развивать ее дальше, решив стать пионером новой концепции жизни, открыв первый в мире завод по производству волшебного лекарства и став монополистом в этом бизнесе. Исходное условие размышлений, заключавшееся в том, что ВСЕ люди на земле должны быть подвержены нападкам Ануннаков, было забыто. Лежал, глотал водку и лелеял свой алкогольный бред, не думая больше ни про Варягов, совсем недавно находившихся в спальне, ни про то, что сейчас утро, а он лежит под кроватью вместо того, чтобы пойти завтракать, умываться и приходить в себя… Вобщем, увлёкся. Увлёкся, нажрался и уснул, блаженно свернувшись на прохладном ламинате в пыльном полумраке своего маленького мирка.

Похмелье было тяжелым. Егор с трудом разлепил веки и долго не мог понять, где он находится, почему вокруг опять темно и что, вообще, произошло. Постепенно, отдельными образами, начали проявляться утренние подробности. Серая морда прямо перед глазами, позорное бегство под кровать, средство от пришельцев, всемирный запой, идеальный бизнес-план…

"Господи! – думал он, морщась от дикого сушняка, резкой боли в висках и тремора во всем теле. – Какая ахинея! Надо ж было так с утра нахерачиться!" С другой стороны, что ему еще оставалось делать, если они приперлись сегодня так рано?

"Или вчера?! – Стрельнуло вдруг в голове. – Какое, блин, число? Тридцать первое или еще нет? Вообще, там сейчас какое время суток, над кроватью-то?"

Кряхтя, выполз из своего убежища, покрытый пылью и похожий на жертву землетрясения, только что извлеченную из-под завалов. Пошатываясь, дошел до белеющих в сумрачной комнате настенных часов. Шесть – десять. Ништяк! Шесть – десть чего? Утра или вечера? Нашел телефон и облегченно выдохнул. Все еще тридцатое… Вечер.

"Надо похмелиться! – родилось в голове. – Сейчас ведь припрутся!" Включил в спальне свет, заглянул под кровать. Там валялась пустая бутылка. Внутренне содрогаясь от мысли, что он с утра выпил целый пузырь водки, поставив очередной антирекорд в своем возобновившемся пьянстве, Егор доковылял до гостиной, открыл стеклянную дверцу бара, где стояли запасы средства от пришельцев, налил полную рюмку и застыл, глядя в прозрачную жидкость, в которой странным образом смешивались быстрое облегчение от страданий сегодня и долгая мучительная расплата за это облегчение завтра. Завтра…

Завтра прилетает дочь… А он тут снова бухает… Егор поставил рюмку на барную стойку, оперся руками о длинную столешницу, прижался к ее прохладной поверхности лбом. Нет! Нельзя! Завтра надо быть трезвым. Трезвым и, по возможности, не опухшим… А если эти сейчас явятся? А они ведь явятся, к бабке не ходи!

Пошел на балкон. Курил, смотрел на белую простынь Реки, усеянную, словно клопами, темными точками засидевшихся рыбаков, на горы, еле видные в сизом морозном тумане, на хмурое зимнее небо. Смотрел и думал. Самолет по словам тещи прилетает в шесть двадцать вечера. Паспортный контроль, багаж, такси до Города; у родителей жены они будут примерно в девять, может чуть раньше. Значит нужно продержаться больше суток. Вопрос – как? Ответа не было. Точнее был, но только один. Один единственный ответ, стоявший на барной стойке, в рюмке на длинной позолоченной ножке. Прозрачный, бликующий в свете ламп, такой желанный и, в то же время, отвратительный. Егор повернулся, взглянул через балконную дверь на полную стопку водки и покачал головой.

"Не могу… Не хочу! – решимость крепла в душе и начала задавливать страх. – Пусть забирают, пить я больше не буду!" – вместе с решимостью пришло смирение и спокойствие. "Утащат – значит судьба такая. Надоело прятаться в стакане! Пошли они на хер вместе со своими нитями времени, шумерами и гребаной Нибиру!"

Решительно вылил водку в раковину, поставил вариться кофе и пошел в душ.

Ануннаки, как ни странно, не пришли. Ни вечером, ни долгой бессонной ночью. Егор не спал вообще. Его скрючил чудовищный отходняк. Этиловый спирт резко перестал поступать в организм, и все симптомы абстинентного синдрома обрушились на этот самый бедный организм с чудовищной силой.

Егор метался в холодном поту по кровати, потом замерзал до озноба, укутывался в одеяло и снова изнывал от жары. Курил, литрами пил чай с медом, пялился в телевизор, просто шлялся из комнаты в комнату, трясясь всем телом и задевая углы. Потом вновь ложился в постель, пытаясь хоть ненадолго забыться, но ничего не получалось. Было плохо и страшно. Он совершенно не боялся, что вот-вот рядом с ним соткутся из воздуха торжествующие Варяги и не удивлялся тому, что это никак не происходило. Ему просто было страшно. Без причины. Кристально чистый, абсолютный и тотальный Страх. Но он сжимал зубы, думал про завтрашнюю встречу с дочерью и терпел.