Аквариум

– С наступающим, Борис Алексеевич!

– И тебя туда же. – процедил тот сквозь зубы. – Чего хотел?

"На хер тебя послать в честь праздника!"

– А они разве еще не приехали? – Егор изо всех старался, чтобы его улыбка действительно была похожа на улыбку, а не на оскал идиота.

– Кто не приехал?

– Ну… Супруга Ваша… Дочь, внучка… И этот…

– На Кубе они. Второй день уже загорают. Там будут отмечать. – с плохо скрываемым злорадством выдал тесть.

– А Вас чего не взяли? – тупо спросил Егор, до которого толком еще не дошел смысл этих слов. Точнее, дошел, но сознание отказывалось считать его смыслом и изо всех сил отмахивалось.

– А я к ним в Марбелью летом полечу. Больно далеко мне на Кубу… Восемнадцать часов в самолете.

Егор больше не улыбался. Взгляд стал пустым и обреченным, как у больной, побитой собаки.

– А сюда они, когда собираются? – тихо спросил он, чувствуя, как в сердце кто-то медленно, но очень-очень больно вкручивает огромный холодный саморез.

– Сюда? – усмехнулся Алексеич. – А хули им тут делать, на нашей помойке? На тебя смотреть?

– Но, говорили же, тридцать первого, в шесть двадцать…

– Передумали! – отрезал он. – И моей билет купили, она с ними там в окияне купается вовсю. Все! С Новым годом! – И с лязгом захлопнул дверь.

Егор постоял с полминуты, уставившись на покрытый темно-синей краской металлический прямоугольник, все еще дребезжавший от силы удара. Потом набрал номер тещи. Вне доступа. Набрал номер, с которого ему тогда звонила дочка. Набранный Вами… Не существует…

Сел прямо на бетонный пол. Закрыл глаза. Вокруг опять бесшумно рушились и падали какие-то стены, ломались колонны, летели плиты перекрытия. Который раз летела в бездну вся его никчемная и нелепая жизнь. Егор медленно поднялся, ничего не видя в клубах пыли и кирпичной крошки, нащупал перила и пошел вниз по лестнице.

Куда он шел и что собирался делать, он уже знал

***

23:52. Первые две рюмки пошли хорошо. Опьянение Егор ощутил почти сразу. Все-таки, после подкроватного запоя прошло совсем мало времени, и какое-то количество алкоголя в крови еще оставалось. Водка была ледяной, сок – тоже. Егор закурил, выпил еще, поморщился и подошел к проруби. Стоял, внимательно вглядываясь в черную воду.

"Словно свежая, вырытая могила. – вдруг подумал он. – Сырая, холодная и бездонная…"

На душе было спокойно и даже как-то немного радостно от ощущения того, что все это сейчас закончится. Неожиданно вспомнилось вчерашнее необычное вдохновение около храма, мелькнула череда мыслей о неправильности принятого решения, смертном грехе, бесконечных муках… Мелькнула и пронеслась дальше. Егор затянулся в последний раз, щелчком отправил тлеющую искорку бычка в темноту и, не снимая одежды, опустил ноги на первую перекладину лестницы. Через секунду обжигающе-холодная вода залилась через края ботинок, и ступни онемели.

"Надо сразу нырять. – подумал он. – Так буду спускаться – замерзну на хрен и передумаю… Хотя нет. Не передумаю. Сил нет. Совсем. Больно душа тяжелая. Пипец, тяжелая… Не прав ты был, Петя. Не всех они забирают. Во мне вот разочаровались… Ну и хорошо. Я уж как-нибудь сам."

Егор хотел прыгнуть, но неожиданно спросил сам у себя:

"Какой Петя? Ты с кем сейчас разговаривал, Егорка?.. И кто – Они? Которые, во мне разочаровались…"

Что-то странное происходило с памятью. Вот – вроде только что была зима, заснеженный пляж, а вроде бы и нет. Лето сейчас… Хотя, какое на хер лето, он же перед прорубью стоит, утопиться хочет. А зачем ему топиться? А! Точно! Дочка… Так они же на турбазе? Или на Кубе? Стоп! На какой, в жопу, Кубе? Что за бред? Что, блядь, с ним творится? Откуда здесь прорубь в июле?!!!

Егор опустил глаза и увидел свое отражение в темной воде. Еле успел удивиться тому факту, что он одет в зимнее, когда разглядел за своей спиной очень высокого и страшного человека, положившему огромную руку ему прямо на голову. Хотел резко развернуться и посмотреть, кто это, но не успел. В ушах раздался громкий звон, быстро переходящий в чуть слышный, но раздирающий барабанные перепонки ультразвук, и Егор исчез…

А потом снова появился.

Точнее, проснулся.

В голове мутило. Было очень душно. И как-то необычно и подозрительно тихо.

"Ни хрена не помню. Где я вчера так накидался-то? – Вяло подумал он. – Надо окно открыть. Жарища, а я с закрытыми окнами сплю…" Он сел на кровати и сдавил голову руками. Руки почему-то были в перчатках, а на голове – вязанная шапка.

Что за бред? Егор открыл глаза. Кровати не было. Так же, как и окна, которое он хотел открыть.

Он вообще находился не дома, а на улице. Сидел на пыльном асфальте с мокрыми ногами в зимней одежде. Хотя вокруг была явно не зима. Но и не лето, которое вроде бы должно сейчас быть. Или не должно? Мысли путались, спотыкаясь друг об друга. Вчерашней пьянки он не помнил вообще. Даже обстоятельств, с которых она началась. Такое было с ним впервые. Первые рюмки-то всегда в памяти остаются…