Аквариум

Я смотрел и наслаждался этим прекрасным и гармоничным миром, идеальным и цельным эскизом, который еще не тронут кистями самосознания и свободной воли. Я прекрасно знал, что пройдет пара-тройка недель, и глаза ребенка потеряют эту глубину и тайну, став совсем другими. Не хуже и не лучше. Просто другими. Глазами человека, начинающего познавать мир вокруг себя. Я помнил этот загадочный процесс преображения, потому что уже наблюдал его когда-то, точно также всматриваясь в лицо дочери, оставшейся в далеком и недосягаемом будущем.

Сзади тихо подошла Настя. Обняла, прижалась.

– Ты чувствуешь? – шепотом спросила она.

– Да.

Я чувствовал. Малыш в моих руках не плакал; просто шевелил ручками и смотрел в пространство. А внутри крошечного тельца бушевал океан Силы. Чистой и незамутненной. Слепой, и пока не ассимилированной ни одним из законов и принципов Вселенной. Белый холст, энергия стихии, еще не нашедшая себе русла.

И поиски этого русла, верного и правильного, были в наших с Настей руках. Были нашим долгом не только перед сыном, но и перед чем-то большим. Перед нами открылся Путь. Ощущение глобальности и значимости каждого дальнейшего поступка легло на плечи. Легло не тяжким и вынужденным бременем, а осознанным и объективным пониманием необходимости движения по этому Пути. Движения не "куда", а "во имя". Во имя жизни, во имя разума, во имя всего мира – цель сложно было облечь в слова, зато очень хорошо чувствовалось ее истинность и вектор направления к ней.

– А мы справимся? – все также шепотом спросила Настя.

– Должны. – Ответил я. – В конце концов, это же наш ребенок.

– Ты знаешь… – Она задумчиво посмотрела на меня. – Когда ты там снаружи убил последнюю тварь, что-то сдвинулось в мире. Сложно объяснить, как я это почувствовала… Как будто сняли какие-то оковы. Тут же прекратилась эта дикая боль, малыш наконец родился… Я его на руках держу, а в голове будто шепчет кто-то. Не словами, даже не образами, а такими, как сказать… Словно размытые тени где-то на периферии зрения…

– И? – Я напрягся. Ко всяким предчувствиям и смутным ощущениям мы давно привыкли относиться со всей серьезностью, так что, если уж Настя об этом заговорила, значит стоит, как минимум, прислушаться. – Смысл уловила?

– Не знаю. Ощущения были похожи на нашу с тобой встречу. Как-будто пройден некий рубеж, как это называется по пиндосски?.. Чекпойнт, вот! Так точнее. И теперь нам разрешено и доступно очень многое, что раньше было нельзя. Но и Им. – Она неопределенно показала пальцем куда-то вверх, но я прекрасно понял, кого она имеет в виду. – Им, в свою очередь, тоже дан определенный картбланш относительно нас…

– Картбланш… – Повторил я за ней. Звучало несколько пугающе, но я настолько устал, что не было сил даже бояться. – Ну, значит, так надо!

– И что нам теперь делать? – Спросила Настя. Тоже без всякого страха, а просто, словно мы говорили не о нашем туманном и полном опасностей будущем, а о сломавшемся утюге.

– Жить. Бороться. Все тоже самое, что и раньше. Нас дерут, а мы крепчаем! Вот и все.

А что я еще мог сказать? Раз уж мы оказались втянуты в эту игру, надо играть. Других вариантов нет. Не вешаться же?

Она помолчала, потом улыбнулась и сказала:

– Тогда давай выбирать имя!

Имя. Точно! У нас же сын родился, а мы до сих пор не удосужились его назвать. Родители…

– Иван. – Совершенно неожиданно для себя самого сказал я.

– Иван? – Вскинула брови она. – Я думала, тебе с некоторых пор это имя не особо нравится…

– С некоторых пор нравится… Ну что мать, так и будем стоять? Титьку ему дай что ли…

– Дам, не переживай. А ты пойди-ка умойся, воин света. А то – на покойника похож.

– На себя посмотри…

На самом деле, для новоиспеченных счастливых родителей, выглядели мы довольно необычно. Бледные, осунувшиеся, еле стоящие на ногах. А я, вообще, покрытый с ног до головы засохшей кровью и пылью, походил на крайне нечистоплотного зомби из американских фильмов. Образ ходячего мертвеца дополняли еще не успевшие толком зарубцеваться раны от мечей Негров. Все-таки, достали они меня пару раз. Хорошо, что не в голову или грудь, иначе никакой Свет бы не помог. А так, не пришлось даже отвлекаться на борьбу с черной дрянью, из которой были сотканы пронзившие меня лезвия. Энергия бешеного потока фотонов, каналом концентрации которой я сумел сделать мое тело, справилась с заразой вместо меня.