Аквариум

Я положил в «корсу» рабочий комбинезон и кепку и поехал в «Лобби». Оттуда до моего «офиса» недалеко. Потом загляну туда.

Еще до ухода я увидел, что Джун и Калим разговаривают. Их беседа не показалась мне дружелюбной, но рот открывали оба — значит, он нарушил обет молчания. Вряд ли меня это обрадовало: он — тонкий психолог и, постаравшись, вполне может вновь обрести былую власть над ней. Но для Джун это, наверное, неплохо — молчание для нее пытка. Теперь ей будет легче находиться с ним в одном помещении. Однако я хотел, чтобы он разозлил ее побыстрее, чтобы она забыла о своей извращенной клятве.

Карел рассказал мне о каком-то швейцарце, который сделал состояние на лососе и красной икре, построил студию и теперь собирается расширяться. Он уже подобрал хорошего звукоинженера, но тот перегружен работой, и парень интересуется, не мог бы я составить для его студии перспективный план. Разумеется, с помощью лучших специалистов по акустике и архитекторов, каких только можно нанять за деньги. Несколько недель в Швейцарии пойдут мне на пользу. Как и былые поездки в Англию, Шотландию и Америку за оборудованием.

Сумма гонорара звучала заманчиво, а само задание — как раз для меня. В любое другое время я бы согласился, но сейчас ответил «нет».

— Не могу.

— Почему? У тебя и так были достаточно долгие каникулы.

— Это с трудом поддастся объяснению, но сейчас я действительно никак не могу уехать.

— Я за тебя беспокоюсь: того и гляди влипнешь в неприятности. Эта женщина в окне — звучит немного пошло.

— Карел, ты же мне не нянька. А из неприятностей я сам выберусь. Потому и хочу остаться здесь.

Поняв, что он ничего от меня не добьется, Карел отстал, и мы стали просто разговаривать — обо всем на свете. О женщине, с которой он недавно познакомился, о клубе, где дела с каждым днем шли все лучше и лучше, о вакантном до сих пор месте управляющего, о работе в студии, которая все больше его тяготила.

— Огромная разница — работать на себя или на кого-то еще, — задумчиво сказал он.

— Выйди из игры и сосредоточься на клубе, — предложил я, чувствуя, что попал в точку.

К Калиму пришел гость. На подлокотнике кресла сидел мужчина в короткой кожаной куртке и курил. Джун не появлялась, наверное, ушла. По выражению лиц и жестам обоих мужчин можно было предположить, что они беседуют оживленно и дружелюбно. Посетитель встал, обхватил себя за поясницу, хотя и не производил впечатление больного: казалось, он разминает мышцы или демонстрирует какое-то упражнение. Не исключено, что это физиотерапевт, объясняющий Калиму, как тренировать мышцы.

Калим, который до сих пор производил на меня впечатление застывшей скульптуры на колесах, вдруг стал подвижным и оживленным, казалось, что и в кресле он сидит исключительно по собственной воле, а не потому, что у него нет другого выхода. В какой-то момент я был почти уверен, что ему удалось ненадолго оторвать зад от кресла, когда своей длинной рукой он потянулся за стаканом, стоявшим на журнальном столике. Наверное, потому что он танцор и его тело умеет подчиняться командам.

Некоторое время я стоял у окна, наблюдая за ними. Посетитель бегал из угла в угол, жестикулировал и быстро что-то говорил. Калим лениво развалился в своем кресле, словно только что присел на минутку.

Гость подошел к компьютеру Джун. Поднял крышку и обернулся к Калиму, который теперь находился у него за спиной. Черт бы их побрал!

Джун права в том, что сам Калим ничего в технике не понимает, однако ей не пришло в голову, что он может попросить кого-нибудь помочь.

Калим с интересом смотрел на экран, то и дело покачивал головой, наблюдая за действиями гостя. А я даже не могу предупредить Джун.

Потом Калим сам сел за компьютер, очевидно, следуя указаниям, что делать дальше.

Внезапно их беседа оборвалась. Калим захлопнул ноутбук, гость торопливо раскрыл его вновь и выключил, как полагается, — похоже, они услышали, что вернулась Джун, и не хотели, чтобы она о чем-нибудь догадалась.

И вот она появилась. Сняла куртку, поставила на пол сумку с покупками. Калим успел заблаговременно перебраться в гостиную, а его гость вышел навстречу Джун, чтобы поздороваться. Судя по тому, как Джун протянула ему руку, она не была с ним знакома и очень удивилась, встретив в квартире постороннего человека. Я вышел из «офиса» и по дороге домой размышлял, как предупредить ее, не выдав себя, однако так ничего и не придумал.

Но вдруг я понял, что стоило Джун вернуться, и Калим тотчас стал опять демонстрировать полную неподвижность и беспомощность. Он разыгрывает спектакль! Изображает несчастного, который нуждается в ней и о котором необходимо заботиться — ведь он так из-за нее пострадал! Хотя может прекрасно сам о себе позаботиться. Как и она во время своего эксперимента. Джун ведь все делала сама. Правда, она не была по-настоящему парализована и по ночам тренировалась.

Она снова написала лишь в половине второго ночи. «Теперь он постоянно что-нибудь говорит», — написала она.

Барри. Это должно меня радовать?

Джун. Меня — радует.

Барри. Что говорит?

Джун. Тебе действительно интересно?