Аквариум

Командир улыбается. Первый шифровальщик улыбается. Улыбается Николай Тарасович. Он снова Младший лидер. Улыбаюсь я. Улыбаются мои товарищи. Не все.

У нас в ГРУ, а также во всей Советской Армии, в КГБ, во всем Советском Союзе возвышение после опалы — вещь редкая. Это вроде как из могилы назад вернуться — немногие возвращаются. Срыв означает падение. А падение — всегда на самое дно, на камушки.

Мы подходим к Младшему лидеру и по очереди поздравляем его. Ему больше не надо использовать формулу «Именем резидента», он теперь всемогущ и юридически. Он жмет руки всем. Но мне кажется, что он не забыл тех, кто потешался над ним, когда его падение началось. Не забыл. И те, кто потешался, тоже знают, что не забыл он. Вспомнит. Не сейчас, подождет. Все знают, что ожидание мести хуже самой мести. Младший лидер не спешит.

— Поздравляю вас, Николай Тарасович.

Это моя очередь подошла. Он жмет мне руку, смотрит в глаза. Он тихо говорит мне «спасибо».

Кроме нас, только Навигатор да первый шифровальщик понимают истинное значение этого «спасибо». Месяц назад агент 173-В-41-299, ставший теперь совладельцем маленького отеля и подчиненный мне, вызвал меня на экстренную встречу и сообщил о постояльце из маленького бельгийского города, название которого снится любому офицеру ГРУ. На вербовку должен был выходить я — немедленно. Я пришел к Навигатору и отказался: не могу, опыта недостаточно. За эту вербовку я бы получил красную звезду на грудь или серебряную на плечи. И опыта у меня достаточно. Но… отказался. Навигатор послал Николая Тарасовича. Вот он сегодня и именинник.

— Спасибо, Витя.

Это Навигатор мне руку жмет. Все вокруг смотрят на нас. Никто ничего не понимает. Отчего мне вдруг Навигатор руку жмет? За что благодарит? Вроде не я сегодня именинник. А Навигатор мне руку на плечо положил, по спине хлопает: будет и на твоей улице праздник. Не знаю почему, но я глаза вниз опустил. Не жалко мне той упущенной вербовки, ничуть не жалко. Пусть вам повезет, Николай Тарасович.

7

Болеют только ленивые. Неужели трудно раз в месяц в лес выбраться и положить конец всем болезням! Почему бы не предотвратить все грядущие недуги? Я такое время всегда находил, даже в периоды самого беспросветного обеспечения. А сейчас и подавно.

Я далеко в горах. Знаю, что тут никого нет. Умею это проверять. Нет, ни тайники, ни встречи меня не ждут. Меня ждут муравьи. Большие рыжие лесные муравьи. Вот их царство, город-государство. На солнечной поляне меж сосен. Я раздеваюсь и бросаюсь в муравейник, как в холодную воду. Их тысячи. Толпа. Муравьиный Шанхай. Побежали по рукам и ногам. Вот один больно укусил, и тут же вся муравьиная свора вцепилась в меня. Если посидеть подольше — съедят всего. Но если выдержать только минуту — исцеляют. Это — как яд змеиный. Много — смерть. Немного — лекарство. Недаром змея символом медицины считается. Но я змеиным ядом не лечусь. Не знаю почему. Просто времени никогда не было. А на муравьев времени много не надо. Нашел огромный муравейник, да и прыгай в него!

Жидкость, выделяемая железами муравья, консервирует и сохраняет все что угодно. Укусит муравей гусеницу и в свое муравьиное хранилище тащит. От одного укуса мертвое тело не сгниет ни за год, ни за два. Так и будет лежать, как в холодильнике.

А с живым телом и подавно чудеса происходят. Ни морщин, ни желтизны на лице никогда не будет. Зубы все целыми останутся. Мой дед в девяносто три года умер без морщин и почти со всеми зубами. Потерял только три зуба — красные выбили. Сбежал он от них, а иначе бы все зубы потерял вместе с головой. Всю жизнь прожил, махновское свое прошлое утаить исхитрился. Иначе бы меня никто в Красную Армию не взял. Да, наверное, мне и родиться не суждено было бы.

Секретами муравьиными не один мой дед пользовался. Вся Русь. А до нее Византия. А еще раньше — Египет. Муравей в Египте первым доктором почитался. Увидели египтяне много тысяч лет назад, как муравей свою пищу консервирует, и ну в муравейники ноги совать да руки. А потом и фараонов мертвых стали муравьиным собраниям на две ночи выставлять. Тысячи лет после этого их тела разрушению не подвержены.

Все знают, что рыжий лесной муравей — чародей. Да ведь лениво человечество! В аптеках муравьиную кислоту покупают люди. Не настоящую, на фабриках произведенную. Руки-ноги растирают. Глупые. Муравей-то знает, куда кусать. А это важно очень, чтобы кусать именно туда, куда положено. Вроде как в китайской медицине иголочками колоться. Не абы куда, а куда следует.

Взревел я, как лось. Галопом скачу. Муравьев с себя стряхиваю. Спасибо, братцы, достаточно на сегодня.

ГЛАВА 23

1

«Друг народа» исчез. «Друг народа» — это резидент КГБ. Главный Сосед. Все соседи из чекистского гнездышка пасмурные. У них что-то происходит. Наверное, они сами толком не понимают, что именно. Но резиденты КГБ из Вены, Женевы, Бонна и Кёльна были вызваны в Москву и почему-то не вернулись. Временно заместители правят.