Аквариум (сборник)

– Ну чего разоряешься? – недовольно бурчит разомлевший на солнцепеке, уже основательно поджарившийся Билл, он же Дмитрий. – Приплывут, никуда не денутся.

Поднимает голову лежащий тут же Слава Лидзь, всматривается туда, куда обращен взгляд Сергея, жмурится от яркого слепящего света, потягивается, как кот, встает.

Он улыбается – неизвестно чему, самозабвенно, как Будда.

Разбегается.

Фонтан брызг.

– Эге-ге-ге-ге-э-э…

Еще один всплеск.

– С ума посходили, – бурчит полусонно Билл, принимая еще более расслабленную позу. – Я же говорил Роберту, – бормочет он, – не связывайся ты с этим евреем.

Слава Лидзь медленно выбирается на берег, в этом месте крутоватый, цепляется за кустики травы.

Сергей, вынырнув метрах в пяти от берега, плывет туда, где – довольно-таки далеко – маячит лодка, она словно не двигается, она не двигается уже давно, хотя договорились же, что сначала покатаются Роберт с Гришей Добнером, а затем их сменят Сергей с Лидзем. Те же как уплыли, так будто и не собираются возвращаться. Балдеют и балдеют себе, забыв обо всем.

Сергей возмущен: это нечестно. Лодку брали все вместе, тем более без спросу. Появись сейчас хозяин, то им с Лидзем уже не покататься, не говоря уже про возможный скандал.

Сергей не выдержал.

Пловец он неплохой – что ни говори, а все-таки четыре года занятий в секции, первый разряд, кандидат в мастера. И воды не только не боится, но чувствует себя в ней совершенно спокойно и уверенно. Его стихия, даже и по гороскопу. Любил он ее, чувствовал всем существом. Захоти он, то мог бы и всю Волгу переплыть, очень широкую в этом месте, причем туда и обратно, и переплывет обязательно – будет еще возможность. Надо только выбрать подходящее время, чтобы не было «ракет», барж и прочего.

Вода метрах в пятнадцати от берега была гораздо холодней (глубина и течение), но и с этим он, энергично загребая руками, тоже быстро свыкся, тело легко и радостно подчинялось ему.

До секции он был заморыш заморышем, ветром, казалось, сдует, да и болел частенько, а как пошел плавать – все изменилось. Не сразу, конечно. Он и бросал дважды или трижды, надоедало, все делают, что хотят, а он трижды в неделю, значит, хиляй в бассейн – и в дождь, и в снег. Особенно после болезни, после перерывов было трудно, но постепенно то ли во вкус вошел, то ли привык, втянулся.

Не заметил, как поплотнел, в плечах раздался, мышцы налились силой, причем не минутной, а весьма основательной, растекшейся по всему телу, ощущение ее стало так же необходимо, как и вода. Если случалось пропускать вдруг занятие, потом чувствовал себя не в своей тарелке, не хватало движения, нагрузки.

Он и в эту экспедицию, между прочим, поехал, потому что – на Волгу. Потому что – вода. Мог ведь и в Казахстан, в пески, там и платили побольше, но он предпочел сюда. Опять же – ВОЛГА, что-то мощное, древнее, величественное. Течет ре-е-е-ка Во-о-лга-а… Даже будто и не река вовсе.

Правда, Волга предстала немного иной – не столь грандиозной (река все-таки, не море), но зато как бы родной, почти домашней, несмотря на прохладную, не прогревшуюся еще воду. Было в ней, в этой реке, в ее неторопливом вроде бы течении, в ее берегах что-то, ему вдруг странным образом близкое – высокий, крутой, долгий спуск к воде по деревянной многоступенчатой извилистой лестничке, полуостров с высоченными соснами, отсекающий просторную бухту от главного, полностью даже не схватываемого глазом русла, серая, сталью отливающая вода, огоньки бакенов ночью…

Он плыл – упруго, мощно взмахивая руками и, по мере того как все дальше отдалялся от берега, отчетливее начинал ощущать противоположную силу, течения, вроде бы здесь, в бухте, и не очень заметного с берега. Сергея относило в сторону, так что ему приходилось брать значительно левее, чтобы двигаться в нужном направлении.

Раз, раз, раз…

Перед глазами искрилась и радужно переливалась мириадами огоньков вода, он уже хорошо различал лодку с Робертом и Гришей. Похоже, она действительно не двигалась, несмотря на то что Роберт вроде бы с силой загребал веслами.

Это было довольно странно, и Сергей на минуту даже почувствовал тревогу: они гребли, а лодка стояла на месте, разве что, может, совсем чуть-чуть смещалась вправо, туда, где за полуостровом уже открывалась ширь всей реки.

Раз, раз…

Чем ближе Сергей подплывал, со все большими усилиями, к лодке, по-прежнему не двигавшейся, тем больше разрасталась в нем тревога. Отчетливей становились распаренные, блестящие от пота, напряженные лица вовсю работавших веслами ребят. И усталость он уже некоторую чувствовал, а течение, чем ближе он подплывал к протоке, сильней и сильней. Он почти не справлялся.

Вдруг вспомнилось, что лорд Байрон некогда переплыл Ла-Манш, который не Волга, да и вода в нем куда холодней. Лорд Байрон, понятно, титан, но воспоминание о нем, что вот и он тоже, неожиданно успокоило – взмахи рук стали размереннее, дыхание ровней. Лорд Байрон наверняка плыл спокойно, не суетился. Он тоже может так.

Взмах, еще взмах…