Аквариум (сборник)

– Нет, все-таки подлость есть подлость. Если б ты был порядочным человеком, ты бы этого не сделал. Не сделал, и все. Ну захотелось тебе спрыгнуть – пожалуйста, только зачем другому-то человеку жизнь ломать? Нет, я понимаю: всякое бывает, жена изменила, болезнь какая неизлечимая, просто жить надоело… И у меня случалось – обрыднет все до чертиков, заснул бы и не просыпался, а спал бы, спал, спал, только бы ничего не видеть, не слышать, не делать… Вообще не шевелиться. Да, иногда такая тоска!.. Душит и душит. Так я чем спасался? Когда на Севере баранку крутил, там просто – заложишь стакан спиртяги и на боковую. Даже не колобродишь, а вот так – носом в подушку. Или к бабе. Глядишь – и отпустило. Эх, знать бы еще, отчего эта мутота. Ну, когда с начальником схватишься, а он, начальник, ясный пень, всегда прав, потому что начальник и есть, это ладно. А вот когда ни с того ни с сего да еще внезапно, тогда, конечно, хуже. У меня как бывало: едешь, едешь, впереди только снег, один снег, ледяная пустыня, ну там песни поешь, мысли всякие думаешь, и не какие-нибудь особенные, а как хорошо будет пожрать на станции, борщика горяченького навернуть, шницелек раздавить, поперчив его хорошенько, компотиком запить, а то и чем покрепче. У нас хорошая повариха была – Егоровна, особенно борщ готовила классно, с золотистыми разводами от жирка по поверхности, а запах, запах! Язык проглотить можно. Мяса не экономила. Или о том мечтаешь, как будет, когда отработаешь по договору, и потом – на юга, лохматить заработанное потом и кровью, косточки промерзлые отогревать перед возвращением в Москву. Там тебе и море, и кабаков полно, девки загорелые нагишом ходят – кайф! Но самое приятное – именно на солнышке поваляться, разжариться, как антрекоту. Ну и, само собой, в моторе не надо копаться, рукоятку крутить, когда деревья вокруг трещат от сорокаградусного. Опять же винца попить с шашлычком, пока не все зубы выпали, расслабиться. Культурная житуха! Как вообразишь, так сразу жить хочется. Вот и думаешь про это все, чтобы не заснуть, про мать вспомнишь, как она там одна в Москве, что надо бы ей еще письмишко черкнуть да деньжонок выслать. Так и коротаешь время. А если попутчик случайный подсядет, так и вовсе замечательно: то он тебе байку, то ты ему, вот дорога и короче. Особенно ежели баба. Бывает до такой задушевности договоришься, что тут же и любовь раскрутится. Хотя, конечно, что это за любовь – блядство одно, но бывает, что и неплохо, все веселей опять же.

Жизнь она и есть жизнь, а вот как тоска скрутит – тогда все, хана, на баранку как на змею гремучую смотришь, свернешь на обочину и сидишь, сидишь, сидишь, сигарету одну за другой смолишь, и словно ничего хорошего – ни позади, ни впереди. Все замазано. Бывает, что и не удержишься – раскупоришь и отхлебнешь – в чувство прийти, но у меня от этого не проходило, от глотка, а больше нельзя – замерзнешь. От глотка никакого толку, либо вообще в рот не брать, либо столько – чтоб сразу в отруб. Главное, нутром ведь чувствуешь – замерзнуть пара пустяков. Сам не заметишь, как концы отдашь. И дьявол искушает: давай-давай, самый простой способ, даже двигаться не нужно. Сидишь и сиди себе, мотор только заглушить, а там сон сам тебя найдет. Сначала холодком тебя проберет, зазябнешь чуток, потом и продирать начнет – так, терпимо вполне, если внутри греет, не заметишь, как и задремлешь. Вот и все – считай готов. Был человек – и нет. У нас на трассе частенько так случалось. И поди пойми, отчего так вышло. То ли случайно, то ли сам. То ли пьяный, то ли трезвый и просто устал. Это с нашим братом тоже бывает. Даже во время езды. Не замерзнешь, так в столб или в дерево въедешь. Но я думаю, кое-кто сам уходил. Из-за тоски. Или еще из-за чего.

Но только я еще знаю, что тут он, дьявол, замешан, его проделки. Я-то крещеный, может, потому и не взять ему меня так просто. Прямо чувствовал, что тут он, рядом, как будто кто дышит возле или смотрит в затылок ледяным и огненным одновременно. Словно две фары зажглись дальние, ты их не видишь, а кожей чувствуешь. Вот он, гад, гипнотизирует, парализует, дыхание обрывает, наговаривает пустоту. Я как догадался, что это он липнет, так даже Богу пробовал молиться: «Господи, избавь от лукавого!» Где там! Даже и это не помогало, хотя кто знает. Словно смеется над тобой, причем как хитро: ты сам молишься и будто сам же внутри усмехаешься: не веришь ты, дядя, в Бога, да, а в дьявола, выходит, веришь, раз чувствуешь, что это он.

Я вот думаю: все-таки он меня достал, и не там, на Севере, а в Москве, на освещенной улице. Взял как котенка. Ведь это он тебя толкнул, сам бы ты ни за что не полез. Разве ж это смерть – под колесами? А он тебя подвел и бросил. Насмерть. Это он мне досадить – не тебя бы, так другого.