Аквинат

Заимствование проводит тонкую черту. С одной стороны, если х заимствует Н у у, то х реально обладает Н – получает его, так сказать, в нагрузку… Если я отсеку себе руку, то я реально буду истекать кровью… Я заимствую свойство кровоточения у моего тела, но я реально кровоточу. Но тот факт, что я кровоточу, есть не что иное, как тот факт, что я конституирован телом, которое кровоточит. Стало быть, х не просто реально обладает Н, заимствуя его. Кроме того – и это другая сторона дела, – если х заимствует Н у у, то имеются отнюдь не два независимых случая Н: если х заимствует Н, то обладание Н со стороны х целиком обусловлено тем, что х связано конституциональным отношением с чем-то, что обладает этим Н не-производным путем⁹⁴.

Хотя Фома прямо не проводит такого различения между свойствами, его метафизические воззрения на конституцию позволяют его провести, и сам Фома неоднократно опирается на него. Например, он аргументирует, что все, что естественным образом проистекает из акциденций или частей суппозита, может быть предицировано суппозиту как целому на основании этих акциденций или частей. Вот как он формулирует эту мысль при обсуждении действий, производимых частями и целым

Действие части приписывается целому, как действие глаза – человеку; но оно никогда не приписывается другой части, разве что привходящим образом мы ведь не говорим, что рука видит на том основании, что глаз видит⁹⁵.

В другом месте Фома объясняет, что человек называется кудрявым благодаря своим волосам или зрячим благодаря функции: глаза⁹⁶. Сходным образом обсуждая способности души, этой субстанциальной формы человека, Аквинат говорит:

Мы можем сказать, что душа разумеет, точно так же, как мы можем сказать, что глаз видит; но было бы более подобающим сказать, что человек разумеет посредством души⁹⁷.

Здесь свойство метафизической части, то есть души (разумение), и свойство физической части, то есть глаза (зрение), переносится на целое – человеческую личность, которая в действительности заимствует эти свойства у своих частей.

Изменение и перемещение

Фома считает, что у всех материальных вещей, кроме человека, форма целого начинает существовать вместе с целым и перестает существовать, когда перестает существовать материальный композит. Хотя субстанциальная форма человека тоже начинает существовать вместе с существованием целостного человеческого существа, включая целостное человеческое тело, душа, по мнению Фомы, способна к самостоятельному существованию даже после распада композита как целого. Но субстанциальные формы человека составляют единственное исключение из общего правила относительно форм материальных вещей. Нет никаких бестелесных форм коров или топоров.

Тем не менее, поскольку формы таких вещей, как коровы или топоры, тоже индивидуируются материей, можно спросить, до какой степени изменение в материи, конституирующей материальную вещь, совместимо с сохранением формы этой вещи, а значит, с сохранением самой вещи: ведь формы не способны существовать отдельно от материального композита, который они оформляют.

В случае материальных композитов, представляющих собою субстанции, формы, сопрягающиеся с целым, оформляют первоматерию. Поэтому любая материя, входящая в состав композита, утрачивает собственную субстанциальную форму и оформляется единой субстанциальной формой целого. Более того, форма индивидуируется материей с неопределенными: измерениями, так что изменение конкретного количества или качества материи не затрагивает идентичности формы. Поэтому представляется, что даже значительное изменение в материи совместимо с сохранением индивидуальной субстанциальной формы, если только имеется пространственно-временная непрерывность материи в изменяющемся материальном композите, оформленном этой формой (по причинам, которые изложены выше, при обсуждении материи с неопределенными измерениями⁹⁸). В связи с этим важно также подчеркнуть, что изменение в материи должно быть совместимым с оформлением этой материи одной и той же субстанциальной формой. Если бы, например, изменение в материи приводило к тому, что корова постепенно превращалась бы в топор, то оно было бы уже несовместимым с оформлением материи субстанциальной формой коровы.