Аквитанская львица

Их разговор происходил в одном из садиков антиохийского дворца, где не было никого, даже прислуги, которую король отослал от себя. Тут, среди апельсинов и акации, горели несколько факелов и негромко журчал фонтан. Именно в этом садике и сговорились одиннадцать лет назад Раймунд и Констанция — провести ее мать и устроить свою судьбу. Именно в этом садике Констанция часто размышляла о прожитых годах с красавцем-мужем.

— Вы правы, озабочен, — честно признался он. — Треть людей я потерял в горах Анатолии. Еще треть оставил на милость Божью в порту Анталии. Мы не выполнили еще ни один из обетов — не преклонили колен у Гроба Господня, не отвоевали Эдессу, а все ведут себя так, точно мусульманская угроза отступила навеки. Моя жена веселится без устали, да и ваш муж тоже хорош — потакает ей во всем. Мои бароны точно забыли о цели похода и беспечно наслаждаются жизнью, — Людовик кивнул. — Да, я озабочен, княжна. Охоты, пиры, танцы — голова от них идет кругом.

— А вы не задумывались о том, государь, почему Раймунд не берет меня на охоту? — неожиданно спросила она.

Людовик нахмурился. Тень едва различимой горечи лежала на красивом по-восточному лице его собеседницы. Кажется, княжна ждала ответа на свой вопрос.

— И почему вас не берут на охоту? — в свою очередь, спросил он.

Констанция улыбнулась:

— Потому что я там не нужна.

— Не нужны — кому?

— Догадайтесь, ваше величество, — но Людовик только хмурился, и она не выдержала. — Моему мужу Раймунду и вашей супруге — королеве Алиеноре.

— Что вы хотите этим сказать, княжна?

— Только то, что уже сказала.

— Но… я не понимаю вас, — он и впрямь недоумевал. — Не понимаю…

— А вы поймите, — тон молодой женщины изменился, стал жестче. — А еще лучше, сядьте завтра утром на коня и поезжайте на северо-восток. В десяти лье от города, за лимонными и кипарисовыми рощами, вы найдете небольшой дворец с колоннами. Он зовется Розовым дворцом, потому что сложен из розового мрамора. Походите вокруг, зайдите внутрь, оглядитесь… Я, пожалуй, пойду. Оставлю вас наедине с вашими заботами — и хотела бы помочь вам, да не могу.

Она собралась уходить, но Людовик остановил ее, придержав за руку.

— Прошу вас, княжна, договорите, — чувствуя, как недобро прыгает сердце в его груди, почти потребовал он. — Прошу вас…

— Возьмите самых верных людей, покиньте город на заре, пока все спят, и съездите туда, куда я вас направила. Мой муж возит туда самых дорогих его сердцу женщин. Не сомневаюсь, его племянница, ваша жена, из их числа. Но не вздумайте сказать, что это я надоумила вас, если не хотите мне беды.

Так и оставила она Людовика у фонтана — слушать тихое журчание родниковой воды. Спустя минут пять король поднялся и пошел на музыку, которая сейчас волнами шла с террасы, этакой пиршественной залы на свежем воздухе, под высокой крышей; там, за вечерней трапезой, гулял княжеский двор и сеньоры-крестоносцы.

Он остановился в тени акации и тупо уставился на лица двух людей — Алиеноры и ее дядюшки князя Раймунда. Играли на виолах менестрели, пели песни о странствиях и любви. А он смотрел, как улыбается Алиенора, возлежавшая на подушках, сколько истомы в ее взгляде, сколько чувства под бархатными ресницами…

И взгляд этот был устремлен на одного человека — на властелина здешних мест, красавца Раймунда Антиохийского, полулежавшего на греческий манер и то и дело подносящего кубок с вином к губам…

Он дождался ночи, когда Алиенора, вдоволь наслушавшись музыки и песен, раздетая служанками, легла в свою постель. Он вошел и долго смотрел на нее, держась за косяки двери.

— Что же ты, милый? — спросила она. — Идем же ко мне…

Теперь он вспоминал, что все эти дни только и слышал, как его бароны говорили: «Поглядите на нашу королеву и князя Раймунда — что за нежные чувства питают друг к другу дядюшка и племянница!» Но иногда в тоне, которым произносили подобные речи, читалась легкая, но явная насмешка. Что-то недоброе звучало в этом. И он всякий раз пропускал это недоброе мимо ушей — отгонял прочь.

Он подошел к постели, разделся и под взглядом королевы стянул с нее шелковые покрывала. Алиенора лежала обнаженная и открытая, бесстыдная в своей вызывающей красоте, чувственности…

— Что с тобой? — спросила она.

— А что со мной? — ответил он вопросом на вопрос.

— Ты — другой, не такой, как всегда.

— А каким я был всегда?

— Послушай, — ее насторожило поведение мужа, — может быть, хватит?

— Куда вы ездите каждый день с дядюшкой Раймундом? — спросил он. Слово «дядюшка» в его устах прозвучало чересчур язвительно. — Скажи…

— Княжество Антиохийское — большое, — внутренне собираясь, ответила Алиенора.

Что за вопросы задает он? Она подтянула одну ногу, прикрылась ею. Но он отвел ее колено.

— Я хочу знать, — улыбнулся Людовик. — Знать все… о том, как и где, проводит время моя жена.

Она осторожно села, поджав ноги.