Аль Капоне: Порядок вне закона

А Джим Колозимо как раз попытался его преодолеть. Общаясь в своём ресторане с избранным обществом, он решил, что сможет остаться в высших сферах, сбросив оковы, тянувшие его на дно. К тому же он влюбился — в певицу Дейл Винтер, выступавшую в его ресторане. В то время как Джон Торрио, понявший, что «сухой закон» — ключ к Эльдорадо, уговаривал Большого Джима расширить и реструктурировать свой бизнес, тот грезил только об одном: хороший дом, хорошая жена — что ещё нужно человеку, чтобы встретить старость? В течение двух месяцев он развёлся с Викторией Мореско и 17 апреля 1920 года женился в Индиане на Дейл, мечтая о жизни добропорядочного буржуа: доходов от ресторана и борделей вполне достаточно, зачем ему проблемы с федеральными властями из-за нарушения закона? Покупать выпивку для ресторана он будет, так и быть, но перепродавать её — нет. 11 мая 1920 года, только-только вернувшись из свадебного путешествия, Колозимо приехал на Уобаш-авеню, где у него была назначена встреча в четыре часа пополудни: кто-то позвонил ему и попросил приехать для разговора о поставках спиртного для ресторана. Через четверть часа его застрелили в вестибюле у главного входа. Полиция заключила, что убийца, прятавшийся в гардеробе, дважды выстрелил в жертву сзади. Одна пуля попала в голову, другая разбила стекло в телефонной будке.

Свидетели рассказали, что возле ресторана два дня появлялся мужчина лет 25—30, ростом 1,7—1,8 метра, темноволосый, щекастый, в чёрном котелке, чёрном плаще, с белым стоячим воротничком и в лакированных туфлях. Этот портрет походил на описание Фрэнки Йеля. Его задержали в поезде, но отпустили — никто из свидетелей его не узнал. Допросили бывшую жену жертвы Викторию — и тоже отпустили. Преступление осталось нераскрытым.

Состояние Колозимо оценивалось в полмиллиона долларов, но официального имущества нашлось лишь на 80 тысяч. Его пышные похороны стали первыми в длинной череде гангстерских погребальных церемоний в эру «сухого закона». За гробом шли восемь олдерменов и один конгрессмен, три судьи, оперный певец и, конечно же, Джон Торрио вместе с коллегами: Майком Потсоном, Майком Мерло (совладельцем ресторана Колозимо), Бриллиантовым Джо — Джузеппе Эспозито[12]... Один из содержателей притонов Айк Блум произнёс надгробную речь: «Большой Джим был не робкого десятка. В какую бы игру он ни играл, он шёл ва-банк. Он не был жадным. Всем хватит. Чем нас больше, тем лучше. У него было то, чего многим из нас недостаёт, — шик. Он привёл высшее общество и миллионеров в квартал красных фонарей. От этого пофартило всем, и со стола Колозимо перепало многим, дав удержаться на плаву. Большой Джим ни разу никого не кинул, ни разу не выставил за дверь хорошего парня и всегда держал свой рот на замке». Вот такой идеал.

Джон Торрио, сменивший Колозимо, во многом был его антиподом, но соответствовал всем критериям «хорошего парня». Его девизом было: «Нам не нужны неприятности». В июне он созвал «бандитскую конференцию», чтобы выработать принципы мирного сосуществования в условиях «сухого закона». Джонни предложил заключить «пакт о ненападении»: определить границы подконтрольных территорий и принять обязательство не лезть «в чужой огород». При этом члены картеля могли бы покупать друг у друга пиво и продавать его в своих районах.

План был хорош, но оставлял без ответа один важный вопрос: что будет с нарушителями соглашения? Никаких единых методов их наказания выработано не было, а значит — каждый сам за себя.

Чикаго 1920-х годов был городом контрастов. Небоскрёбы в деловом центре, где миллионеры с дамами в мехах и бриллиантах разъезжали на «роллс-ройсах», отправляясь в оперу, на шикарные вечеринки в особняках или в рестораны при роскошных отелях — и двухэтажные домики на окраинах, где селились иммигранты из разных европейских стран. В 1920 году, согласно проведённой переписи, население «Города ветров» насчитывало 2 701 705 человек; 5,4 процента составляли ирландцы и 4,8 процента — итальянцы. Доля иммигрантов из Восточной Европы, преимущественно евреев, была сопоставимой с ними. Во время войны Чикаго пережил промышленный бум, привлёкший сюда афроамериканцев с Юга; чёрное население выросло на порядок, достигнув нескольких сотен тысяч. Этот процесс проходил не гладко: с 27 июля по 3 августа 1919 года во время столкновений на расовой почве погибли 38 человек, из них 23 чёрных, а ещё около пятисот пострадали. (Справедливости ради отметим, что в этом смысле Иллинойс не был исключением: прилив чернокожего населения вызвал недовольство, например, в Небраске, где беспорядки начались двумя месяцами позже; в Омахе толпа линчевала негра и даже пыталась повесить мэра). И всё же период «сухого закона» в Чикаго называли «чёрным ренессансом»: чернокожие не только работали на заводах и фабриках, но и открывали музыкальные кафе и клубы, оказав большое влияние на культуру и искусство эпохи джаза.