Ала ад-Дин и повелитель джиннов

Саджиз и все остальные (кроме Саида, пребывающего в беспамятстве) сжались, зажмурив глаза, но… пещера вдруг приобрела прежний облик. Не было ни воды, ни разрушенных стен и свода, не было побитых витрин – все, как прежде. Даже золотая подставка под лампу, и та стояла в своем первозданном виде посреди комнаты, а на ней лежала расплющенная бронзовая лампа с носиком-хоботом.

Максим тяжело опустился на пол, положил руки на полусогнутые колени и повесил голову. Саджиз осторожно подплыл к нему и пристроился рядышком. Ала ад-Дин слез со столика и огляделся. Поднял оброненный Саидом сверток со спицами и крючками, подарок Максима, и переложил на столик. Ахмед приоткрыл стеклянную дверцу, выбрался из витрины, держась за поясницу и охая, снял с головы шапку и аккуратно положил ее на место. Любовно выровняв. Затворил дверцу. Саид пришел в себя, начал подниматься, но врезался лбом в низко нависавшую над его головой столешницу и опять отключился.

– Не везет так не везет, – произнес Ала ад-Дин и присел на шаткий табурет.

Повисло неловкое молчание, которое никто не решался нарушить.

– Все-таки глупая была затея, – тихо произнес Саджиз. Максим не ответил. – А все Каззан! Вот я ему, – погрозил джинн кулаком в никуда. – Послушай, Махсум, оставайся у нас. Тебе понравится.

Максим опять промолчал, рассеянно вертя в пальцах волшебную палочку.

– Ну что мне для тебя сделать?

– Да не надо мне от тебя ничего, – буркнул под нос Максим. – Лучше вон Ала ад-Дину помоги. Да и у Ахмеда мечта есть.

– Что вы, шеф, – расчувствованно высморкался Ахмед и утерся рукавом. – Ничего мне не надо.

– Я говорю о тебе, а не о них! – возмутился джинн.

– Не пойдет. Ахмед из-за меня сорвался с места – теперь у него ни дома, ни денег, а Ала ад-Дину пустозвон Каззан напел в уши про красивую жизнь.

– Так ли это? – Саджиз повернул голову к Ала ад-Дину. Тот лишь печально дернул подбородком.

– О мне этот Одын Бздын!

– Это чего такое? – недопонял Максим, о чем толкует джинн.

– Фамилия такая, – с горечью в голосе пояснил джинн. – Каззан Одын Бздын, в смысле, один щелчок пальцами.

– Понимаю, – серьезно произнес Максим.

– Хорошо, – сдался Саджиз. – Вы можете загадать три желания – по одному на каждого. Потри, э-э… – Джинн придирчиво оглядел бронзовую лепешку со вздернутым носиком. – Ладно, думаю, обойдемся как-нибудь, тем более она безвозвратно испорчена. Чего же ты желаешь, смертный? – принял джинн величественный вид, обратив свой дымный лик к Ала ад-Дину.

– Я хочу жениться на принцессе Будур! – выпалил юноша, порывисто вскакивая с табурета.

– Ничего не выйдет, – пожевал губами Саджиз. – Во-первых, я не сваха, и любовными делами не занимаюсь, а во-вторых… – замолчал он.

– Что? Говори же! – выкрикнул Ала ад-Дин, сердце которого сжалось в предчувствии недоброго.

– Во-вторых, у нее сегодня свадьба.

– Как… свадьба? – Ала ад-Дин бухнулся на стул. – Что ты такое говоришь, о всемогущий Саджиз?

– Что есть, то и говорю, – отвернулся Саджиз. – Проси что-нибудь другое.

– Нет у меня другого желания. Она прекрасна, как лик полной луны, ее стан подобен стройному кипарису, глаза – бездонные горные озера, а дыхание… Нет, без нее мне не жить, без моей дорогой Будур.

– Ты дурку-то не валяй, паникер несчастный, – грубо одернул юношу Максим. – Тоже мне, Ромео нашелся! А ты говори толком, – повернул он голову к джинну, – где, что и как! Да думай, прежде чем сказать.

– А что тут думать? – пожал плечами Саджиз. – В бане она сейчас, со своим женихом.

Позади раздался глухой стук. Опрокинутая табуретка валялась в проходе, а Ала ад-Дин раскинулся в беспамятстве рядом с Саидом. Правая его нога лежала на табурете, а левая рука почему-то вцепилась в крюк отдыхающего рядышком Саида.

– Вот ты больше ничего не придумал, как такое ляпнуть? – выговорил Максим джинну.

– А чего я такого сказал? – удивился Саджиз.

– Думать же надо! – Максим постучал костяшками пальцев по лбу. – Видишь, парень того, впечатлительный.

– А мне-то что?

– Мне-то, мне-то… Ладно, рассказывай по порядку, что там к чему.

– Что вы застыли, остолопы?!

Первым очухался султан. Опираясь на носилки, он с превеликим трудом воздел свое грузное тело на ноги и потер зашибленный бок. – Там же наша дочь! О Будур, несчастная малышка.

Стража, гремя щитами, побежала ко входу в баню. Султан заторопился следом, переваливаясь с боку на бок.

– Глаза, глаза закройте! – крикнул он вдогонку страже.