Алая аура протопарторга

— Толь Толич! Ну ты что, с коня упал?.. Это же Африкан! Выходи на Кондратьича, делай что хочешь, но установку мне — уточни! И быстрее давай — нас уже прослушивают наверняка!

Ну просто нет слов! Интригу подполковник плёл напоследок блестяще. Заключительная фраза насчёт прослушивания была — брильянт! Голубой карбункул! Дескать, каждое твоё заикание, генерал, каждое блеяние — фиксируется, а то и пишется. Так что не поможет тебе твой обычный трюк: отдать полприказа — и в кусты…

— Да, и ещё одно… — уже подходя к мини-маркету, добил окончательно Николай генерала Лютого. — Вместе с Африканом на явочной квартире собираются «Красные херувимы»… Так что есть возможность накрыть всех разом…

Генерал подавился вновь — и Николай не смог удержаться от злорадной улыбки. «Херувимов» Лютый берёг, как зеницу ока, поскольку с каждого заказа брал втихаря весьма крупные комиссионные. Выверзнев, правда, тоже, но он хотя бы совесть знал…

— Сейчас… перезвоню… — выдавил наконец генерал — и отключился.

Над перекрёстком каплей чернил в стакане воды расплывался лиловый вечер. В прозрачнейших сиреневых сумерках возникали бледные очертания неоновых реклам, вспыхивали квадраты окон. Благословенная прохлада коснулась на прощание разгорячённого лба подполковника…

Купив цейлонского чая, торт и солоноватые крекеры (на тот случай, если протопарторг не употребляет сладкого), Выверзнев вышел из стеклянного, сияющего белыми лампами теремка и хотел уже достать пачку сигарет, когда телефон застрекотал снова.

— Ну что, Толь Толич?.. — нетерпеливо спросил Николай, прижав трубку к уху. — Какие распоряжения?..

— Э-э… Полковник Выверзнев?.. — осведомился наушник глубоким звучным баритоном.

Николай тихонько крякнул.

— Подполковник, Глеб Кондратьич… — почтительно, но с достоинством поправил он.

На том конце провода недовольно помолчали, подумали.

— Нет… — вымолвил наконец баритон. — Подполковник — это слишком длинно… Пусть лучше будет — полковник…

И подполковника Выверзнева — не стало. На долю секунды Николай лишился дара речи.

— Служу Баклужино! — несколько сдавленно выговорил он.

— Вижу… — с мрачным удовлетворением изрёк Президент. — Когда и где намечена встреча с Африканом?..

— В двадцать один ноль-ноль, Ефрема Нехорошева двадцать один, квартира десять…

— Тогда слушай задание… — баритон потеплел, зазвучал более интимно. — Никакой пальбы, никаких захватов… Только присутствовать и наблюдать. Это всё. Меня интересуют планы протопарторга… И учти: с этого момента ты подчиняешься не Лютому, а лично мне…

Услышав такое, Николай, признаться, ошалел вконец. Больше всего он боялся, что Глеб Портнягин потребует немедленного захвата Африкана любой ценой, и мучительно прикидывал, как бы поделикатнее убедить Президента в преждевременности этой акции… ан фиг — полный консенсус!.. И полковничьи погоны в придачу…

— Вопросы?..

— Никак нет, Глеб Кондратьич!..

— Тогда всё… — и Президент дал отбой. Кстати, весьма вовремя — Николай уже входил в подъезд. Хотел сунуть трубку в карман, но не успел — опять застрекотала. Пришлось задержаться на крылечке.

— Ну? Что решили? — жадно спросил генерал Лютый.

— Толь Толич… — взмолился Николай. — Некогда мне…

Генерал обиделся.

— Но должен же я знать… — оскорблённо начал он.

— Не должен, — жёстко прервал его Выверзнев. — Теперь уже не должен. Сведения совершенно секретные и сообщить их я тебе имею право только с разрешения Кондратьича. Так что не могу, не проси…

Гробовая тишина в наушнике. Кажется, до генерала наконец дошло, что его всё-таки подсидели…

С недоброй ухмылкой Выверзнев отключил сотовик и вошёл в подъезд. Незримая война с бывшим участковым вступала в новую фазу…

На промежуточной площадке между вторым и третьим этажами в уголке притулился начекалдыкавшийся бомж. Поравнявшись с пьянчужкой, полковник приостановился и достал сигареты.

— Всем накрыться хвостом… — процедил он, прикуривая. — Быть на местах, носа не высовывать…

Спрятал зажигалку и бодрым пружинистым шагом взбежал по ступеням. В глазах сияли звёзды — большие и светлые. Всего два обстоятельства тревожили теперь Николая. Первое — это удивительная сговорчивость Африкана. Как-то уж слишком легко согласился протопарторг изменить место встречи — и вроде бы ничего не заподозрил, что уже само по себе вызывало смутные подозрения. Но это ладно, с этим разберёмся. А вот о втором обстоятельстве, честно говоря, даже думать было страшновато. Потому что называлось оно — Ника Невыразинова…

Притушив звёзды в глазах и вообще убрав с лица какое-либо подобие знаков различия, Николай Выверзнев с озабоченным хмурым челом (скромный работяга-подполковник) ступил в комнату, где немедленно был исцелован Никой и лишён покупок.

— Я там своим приказал, чтобы не светились… — буркнул он, поворачиваясь к Панкрату. — И ты тоже давай с «херувимами» разберись… А то расхаживают, понимаешь, по тротуару в рясах, в бронежилетах…