Алая буква

Они снова сели бок о бок, взявшись за руки, на замшелый ствол поваленного дерева. В их жизни не было более темного часа, и все же они пребывали в месте, к которому так долго стремились их пути, пусть даже становясь все темнее, – и все же неостывшее чувство заставляло их застыть и требовать еще мгновения, и еще одного, и еще. Лес вокруг них был непрогляден, старые стволы то и дело оглушительно трещали. Ветви над головами тяжело колыхались от ветра, одно одинокое старое дерево страдальчески перекликалось с другим, словно рассказывая печальную историю о паре, которая сидела внизу, или вынужденно предрекая новые беды.

И все же они не расставались. Какой унылой казалась лесная тропа, ведущая обратно в поселение, где Эстер Принн вновь должна была принять бремя своего позора, а священник предаться пустой насмешке своего доброго имени! А потому они медлили и медлили. Ни один золотой свет не казался им столь прекрасным, как сумрак этого темного леса. Здесь, лишь под одним его взглядом, алая буква не обжигала грудь падшей женщины! Здесь, видимый только ее глазами, Артур Диммсдэйл, фальшивый перед Богом и людьми, мог на мгновение стать истинным собой!

Он вздрогнул от мысли, что внезапно стала ясна.

– Эстер! – воскликнул он, – Но в этом же новый ужас! Роджер Чиллингворс знает, что ты решилась раскрыть мне его секрет. Продолжит ли он тогда хранить нашу тайну? И каковы теперь будут планы его мести?

– Ему присуща странная скрытность, – задумчиво ответила Эстер, – и она стала еще сильнее, пока он планировал тайную месть. Мне кажется, он не станет нас выдавать. Он, без сомнения, будет искать другие способы насытить свою темную одержимость.

– А я! Как мне теперь жить, как дышать одним воздухом с моим смертным врагом? – продолжал Артур Диммсдэйл, содрогаясь и нервным жестом прижимая руку к сердцу, движением, что стало уже непроизвольным. – Подумай обо мне, Эстер! Ты сильная! Реши же за меня!

– Тебе больше нельзя жить с ним в одном доме, – медленно и твердо ответила она. – Твое сердце больше не должно быть открыто его злому взгляду!

– Это было хуже смерти! – сказал священник. – Но как мне этого избежать? Какой у меня остается выбор? Мне лечь обратно в эти палые листья, в которые я бросился, когда ты открыла мне, кто он таков? Нырнуть в них и сразу же умереть?

– Увы! Насколько же ты разрушен! – сказала Эстер со слезами на глазах. – Ты готов умереть от одной только слабости? Ведь нет иной причины!

– Гнев Господень на мне, – ответил пастор, ощутив укол совести. – Он слишком силен, мне его не вынести!

– Небо будет к тебе милосердно, – ободрила его Эстер. – Тебе нужна лишь сила, чтобы принять это милосердие.

– Будь ты сильной вместо меня! – ответил он. – Скажи мне, что делать.

– Да неужели мир для тебя так мал? – воскликнула Эстер Принн, глядя на него своими глубокими глазами и инстинктивно протягивая магнетическую силу к духу, который был так расколот и сломлен, что едва удерживался на ногах. – Разве мироздание заканчивается в границах этого города, который совсем недавно был такой же безлюдной пустыней, усыпанной листьями, как та, что нас окружает? Куда ведет та лесная тропа? Обратно в поселение, ты скажешь? Да, но и прочь из него! Чем глубже она ведет, тем меньше мы видим каждый шаг до тех пор, пока, несколько миль спустя, не начинаются дебри, где желтые листья не знали шагов белого человека. Там ты будешь свободен! Всего лишь короткое путешествие избавит тебя от мира, где ты так пострадал, и приведет туда, где ты сможешь еще быть счастлив! Разве мало тени в этом безбрежном лесу, чтобы укрыть одно сердце от взгляда Роджера Чиллингворса?

– Да, Эстер, но только под палыми листьями! – с печальной улыбкой откликнулся пастор.

– А есть еще более широкий путь, в море! – продолжила Эстер. – Он привел тебя сюда. И если ты решишь, он унесет тебя обратно. В нашу родную страну, в ее отдаленную деревню или огромный Лондон, или столь же верно в Германию, Францию, прекрасную Италию – там ты будешь вне пределов его сил и знаний! А что тебе за дело до этих железных людей и их мнений? Лучшую часть души они слишком долго держали в плену!

– Этого не может быть! – ответил священник, слушая ее так, словно Эстер призывала его к мечте. – Я бессилен сделать подобное. Я столь испорчен и грешен, что не могу и думать о том, чтобы увлечь свою бренную оболочку из сферы, в которую ее поместила сама Судьба. Моя душа потеряна, но я все еще хочу сделать все, что в моих силах, для других человеческих душ! Я не смею оставить свой пост, пусть я и неважный стражник, наградой которому будут лишь смерть и позор по окончании его мрачной смены!