Алая ярость. Часть 1

— Никак нет, бас Хорне! — гаркнул Глен, разворачиваясь на пятке. — Юнгмарен Гл…

— Рот прикрой, юнгмар. — наставник сплюнул на пол. — Вытри и бегом на построение.

Школа мореходов, просыпалась, одевалась, гомонила и выстраивалась у нескольких гальюнов. Мерзла в утренней свежести каменного мешка, отданного бывшим городским головой для будущих шкиперов, корабельных дел мастеров и штурманов. Стреендам, город, живший морем, хотел иметь достаточно хороших моряков. Слишком уж многие не возвращались назад, оставаясь где-то за окоемом, уходили на корм рыбам, сгнивали от цинги, захлебывались кровью в боях с пиратами.

Глен нацепил тугой красный кафтанчик, выделенный от щедрот меценатов каждому воспитаннику, похлопал по бокам. Согреться не получалось, зубы стучали друг о друга. Ногой затер плевок, ненавидя баса за такой поступок, и поискал глазами друга. Найти того не получилось. Солти уже убежал к дальнему гальюну, втесался в очередь, разгоняя совсем лопоухих первогодков.

Школа, помещавшаяся в переделанном двухэтажном пакгаузе, недовольно гудела. Наставники, басы, уже не орали, работая тростями. Тресь, шмяк, уууу, за что, бас Хюмле, я ж… а-а-а, не надо за ухо! Хорне прикрикнул на слишком ретивого и совсем молодого, всего пять лет в море перед приходом в школу, Хюмле, разменявшего двадцатую весну, собрался ковылять дальше.

— Здравствуй, шкипер. — Стук-стук-стук деревом по дереву, Роди, старый добрый Роди подошел из своей комнатки.

— Здравствуй, боцман. — Хайнрих пожал шероховатую клешню без мизинца и безымянного. Хватка у друга все еще ого-го. — Хорошо спал, старый пес?

— Суставы ныли, шкипер. — Роди хохотнул, — А так как от старушки Ми вышел в лучшие годы.

— Рановато прикладываешься. — Хайнрих вздохнул. Запах грога не скроешь. — А если попечители появятся?

— Рановато им появляться, еще тепло и хватает дел за городом. — Роди с хрипом прочистил горло, харкнув куда-то в угол и тут же поймал пробегавшего воспитанника, отправив того за тряпкой. — Странные новости, шкипер, чтоб мне в море не выйти.

— Ты был в порту? — Хорне стоило догадаться и самому. Говорится же, варишь грог — жди гостей на запах. С утра в школе ничем таким не пахло. Раз так, то где еще можно принять ядреного пойла, сроднившегося с моряцкими душами, как не в порту?

— На пристанях. Хотел, шкипер, прикупить свежих гребешков, сазанки, может даже и акулий плавник.

— Роди, — Хорне стукнул тростью — так-так. — Я не сержусь на тебя, только не нализывайся как в последний раз, и не трави попусту. Рассказывай.

— Лодки не вернулись с ночного лова. — Боцман хотел еще раз прочистить горло, наткнулся на тоскливые глаза воспитанника, ждущего рядом, и передумал. — Ни одна. Уходили далеко, вчера вернулся «Гульди», ребята видели морских маток. Так что, сам понимаешь, лодки ушли в Зеенсмарку.

Хорне стукнул тростью, и еще раз. Так-так, глухо отозвались доски настила. Так-так, каждый раз, когда шкипер задумался. Так-так, этот звук Роди слышал перед тем, как в последний раз видел свою ногу. Каракатицу ему самому в зад, но боцман испугался.

— Что еще видели парни с «Гульди»? Паруса, корабли, еще что-то?

Зеенсмарка, чертов архипелаг, кусок земли, торчащий в трети дневного перехода для баркасов. Странное место, постоянно окутанное туманами и нередко подкидывающее неожиданно выскакивающие мели.

— Да нет. — Роди почесал затылок, проведя по волосам, отросшим по плечи. — Они шли с южной стороны Зеенсмарки. Туман, никаких тебе кораблей, кроме нескольких доккенгармцев, так те прошли еще раньше, шли к Оловянным островам, вроде как.

— Кракен, марегейсты, серпенты?

Роди понимал, к чему клонит шкипер. Выброситься на мели Зеенсмарки, пусть и новые, незнакомые лоцману, все карбасы не могли при всем желании. Тем более, на морских маток, огромных и добродушных тюленей, всегда ходил и люггер. Раз так — что за напасть?

Кракены редко подходили к берегу, предпочитая открытое море. Марегейсты, утопленники, куда более схожий вариант. Но разве хотя бы раз видели их здесь, у самого Стреендама? Не говоря про отрицание их церковью Мученика, и покаяние, налагаемое на пускающих «байки», как говорит отец Гьюнт. Вот только Роди-то прекрасно знал, что его шкиперу плевать на слова какого-то борова, закутанного в красный балахон. И кого-кого, а марегейстов видеть приходилось им обоим. И не только видеть, трость Хорне тому доказательство. А серпенты, морские змеи, осенью уходили на юг, и это знали они оба.

Одноногий боцман покачал головой.

— Не нравится мне все это. — Хорне стукнул тростью. Так-так, отозвался настил. — Хотя сейчас мне куда больше не нравятся трое нахалов, пытающихся пролезть на завтрак без очереди. Пошли, боцман, нам с тобой пора заняться экипажем.