Алая линия

– У вас, сеньор адмирал, все в совершеннейшем порядке, -проворковал он. – Вот только неясно мне, какие это некрещеные души числятся в вашем списке. Десять душ. Сказано, будто этих

людей вы везете из новооткрытых земель, что лежат близ берегов Индии. А ведь в Индии живут разные нечестивцы, там есть и поклонники Магомета, и, как знать, быть может, из их числа и ваши пленники. Нельзя ли взглянуть на них?

Адмирал подавил тяжелый вздох и приказал Педро Сальседе доставить в рубку всех десятерых индейцев.

– Должен заметить, – сказал он, – что этих индейцев я везу их высочествам и поэтому…

– Поэтому, – перебил адмирала один из инквизиторов, – мы и желаем знать, что это за люди. Нам придется допросить их.

– Но, святые отцы, они едва понимают кастильскую речь, и, кроме того, будучи язычниками…

Адмирал остановился на полуслове: он перехватил взгляд жирного инквизитора. Инквизитор с вожделением уставился на массивный золотой жезл, который висел у одного из индейцев на шее. Длиной этот жезл был дюйма четыре, толщиной с мизинец. Адмирал снял его с шеи заморского гостя и перерубил пополам.

– Святой отец, – проговорил он, передавая инквизитору золотую половинку, – позвольте вручить вам и вашим собратьям этот скромный дар.

Скромный дар (фунта четыре чистого золота) мигом исчез в складках инквизиторской сутаны. Толстяк переглянулся со своими коллегами, подмигнул ограбленному индейцу и сказал:

– Эти дикари не похожи ни на евреев, ни на мавров. Пожалуй, мы возьмем на душу грех и обойдемся без допроса. Безмерно счастлив, сеньор адмирал, что мне первому довелось поздравить вас с благополучным прибытием в Испанию.

Благополучное прибытие… Не так представлял себе Колумб встречу с испанской землей, и с тяжелым сердцем перешел он по шатким сходням на палосскую пристань.

Испанская земля… Странная и непонятная была эта земля, ставшая мачехой генуэзскому страннику. Кастилия и Арагон -четверть века назад враждующие державы – ныне два королевства с разными законами, разным укладом и разными обычаями, соединенные на живую нитку брачным союзом Изабеллы и Фердинанда, райские сады Андалузии и печальные, безнадежно голые равнины Ла-Манчи. Солнечная Севилья (каждый камень дышал в этом веселом городе древними мавританскими поверьями) и угрюмый город-монах Бургос. Жалкие хижины неистовых тружеников и гордые замки благородных тунеядцев (каждый седьмой кастилец был рыцарем, а рыцари, как птицы небесные, – им не положено ни сеять, ни жать, труд для них дело зазорное). Толпы голодных нищих и тьма-тьмущая жирных монахов, пышные карнавалы и костры святой инквизиции…

Еще в Лисабоне Колумб узнал, что королевская чета пребывает в Барселоне. Стало быть, из Палоса надо было держать путь в Арагонское королевство, и путь этот был немалым.

Дней пять провел адмирал в Палосе и в гостеприимном монастыре Рабиде, а затем через Севилью, Кордову и Мурсию направился в Барселону.

Это было чудесное путешествие, и по мере того, как адмирал приближался к цели, постепенно рассеивались его дурные предчувствия.

Испанцы – страстные любители зрелищ, а торжественный кортеж адмирала был куда занимательнее боя быков или пасхального крестного хода.

Прежде всего сам адмирал и его белый арабский конь. Стоило поглядеть на малиновую адмиральскую мантию, на его алый берет, на его высокие сапоги с золотыми шпорами, на лебединую шею адмиральского скакуна. Весть о необыкновенных открытиях, которые этот чужестранец совершил не то в Африке, не то в Индии, с быстротой вихря разнеслась по всей стране, и огромные толпы стекались к большим дорогам, ведущим из Палоса в Севилью, из Севильи в Мурсию, из Мурсии в Барселону.

Конечно, не один только адмирал привлекал внимание многочисленных зрителей. Пожалуй, еще большим успехом пользовались индейцы.

Этим детям солнца посчастливилось: теплые, солнечные деньки выдались в Испании в последние дни марта и в начале апреля. Индейцы отогрелись. Они позабыли о мучительной зимней стуже, и хотя в Андалузии было холоднее, чем на Эспаньоле, особенно в ночное время, но их уже не терзал изнурительный кашель и не покрывалось гусиной кожей тело, непривычное к чужому климату.

Везли индейцев в открытых повозках, везли полуголых, везли по стране, которая не могла бы им пригрезиться даже в самых необычайных снах.

А между тем их лица цвета меди были спокойны и невозмутимы, и держались эти невольные странники с величайшим достоинством.

Адмирал навесил на них множество всевозможных золотых безделушек: товар надо было показать лицом. И тяжелые ожерелья, и широкие пояса с крупными золотыми бляхами индейцы носили с такой гордостью, как будто это были королевские регалии.