Алая роза Анжу

Благочестивая беседа короля с диаконом была в самом разгаре, когда кто-то из слуг услышал доносившийся снаружи звон оружия. Во всех скитаниях, из монастыря в монастырь, за Генрихом следовал один дворянин, беззаветно преданный королю и считавший своим долгом заботиться о его безопасности. Почуяв недоброе, этот человек прервал скудную трапезу венценосного «монаха» криком:

– Милорд, вам нужно спасаться! Нас предали!

Диакон вскочил на ноги, но король не тронулся с места. Будь что будет, подумал он.

Но жизнь, которой он жил в последнее время, была столь хороша, менять ее на сырую темницу Генриху совсем не хотелось.

– Идемте скорее, милорд, – настаивал верный слуга. – Возможно, мы опоздали.

Генрих поднялся и позволил вывести себя наружу. Там было темно.

– Скорее в лес, – сказал телохранитель.

В густой чаще Генрих остановился:

– Может быть, подождем здесь до утра?

Телохранитель покачал головой:

– Нет, за нами погоня. Можете в этом не сомневаться, милорд. Надо поскорее уносить ноги. Хорошо бы добраться до Болтон-холла.

Болтон-холл принадлежал сэру Ральфу Падси, верному стороннику короля.

– Хорошо, – согласился Генрих.

Они добрались до реки Риббл, перебраться через которую можно было только по камням.

– Нам нужно попасть на ту сторону, – сказал слуга, однако стоило Генриху сделать первый шаг, как сзади раздался крик.

– Вот они! – возопил Томас Талбот. – Недалеко же они ушли.

Король растерянно замер. Враги окружили его со всех сторон. Тогда он гордо вскинул голову и спросил, что им нужно от короля.

– Мы должны доставить вас к королю Эдуарду, сэр, – сказал Талбот. – Он давно вас разыскивает.

– Несчастная страна, где подданные обращаются с помазанником Божьим таким образом.

Преследователи притихли, им стало не по себе. Однако решимости у них не убавилось. Пленник будет доставлен королю Эдуарду.

* * *

Поездка на юг была тягостной. Конвоиры не выказывали своему пленнику должного почтения. С какой тоской вспоминал Генрих о блаженных днях, проведенных за монастырскими стенами. Святая жизнь, полная мира и спокойствия! Сколько умиротворения приносили бдения и молитвы!

В Айлингтоне короля встретил сам граф Варвик, прибывший туда с пышной свитой, под своим штандартом «Зазубренный посох». Стороннему наблюдателю могло показаться, что монарх не Генрих, а Варвик. Он и есть настоящий король, подумал пленник. Этот человек делает королей и свергает их. Эдуарда он сделал, а меня сверг.

– Рад встрече, милорд, – приветствовал Генриха граф.

– Неужели? Вы видите своего короля в унижении.

– И все равно я рад. Но вы больше не король, наш король – Эдуард.

– Мой отец был королем, мой дед был королем, я стал королем в колыбели. Если я перестал им быть, то это ваших рук дело.

– Как бы там ни было, король теперь Эдуард, а вы его пленник. Вам предстоит отправиться в Тауэр.

– Поступайте как вам угодно.

– Ничего дурного с вами не случится, только знайте свое место.

– Мое место! Хорошо сказано. Я – помазанник Божий, и все в королевстве знают, где мое законное место.

Варвик велел, чтобы ноги короля под брюхом лошади стянули кожаным ремнем. На голову пленнику нахлобучили соломенную шляпу, в таком виде он и проследовал по улицам Лондона.

Жители столицы были горой за Эдуарда. Он принес городу и стране процветание, он был настоящим королем. Благодаря ему страна избавилась от Анжуйской ведьмы. У плененного Генриха вид был совсем не королевский, то ли дело красавец Эдуард, улыбчивый, веселый, посылающий воздушные поцелуи хорошеньким женщинам, которые восхищенно пялятся на него из окон.

Генрих безразлично смотрел перед собой, не обращая внимания на толпу. Народ никогда не относился к нему с ненавистью, не то что к его чужестранке-жене. Это она была виновна во всех бедствиях, а Генрих – он во всем ей потакал. Генрих был слаб, Эдуард силен. Лондонцам не пришлось долго колебаться в выборе.

Кто-то из горожан молчал, кто-то улюлюкал. Однако большинство жалели низложенного короля. Бедняга!

Пленника поместили в Тауэр.

Король мягко возразил тем, кто называл его самозванцем:

– Мой отец был королем этой страны, он мирно правил всю свою жизнь. Его отец, мой дед, тоже был королем. Меня короновали еще в колыбели, почти сорок лет вся страна признавала меня своим государем, все лорды принесли мне присягу на верность, как в свое время моему отцу.

Тюремщики прикрикнули на узника, велели ему заткнуться. Сейчас на троне славный Эдуард, он и есть настоящий государь.

Участь сверженного короля была печальной. Им не интересовались ни Эдуард, ни Варвик, ни прочие вельможи. Генрих был оставлен на милость тюремщиков.

Многие из них раздулись от чванства, когда в их власти оказался венценосец. Они могли делать с ним все, что заблагорассудится.

Если Генрих недостаточно быстро отвечал на вопрос, его били.

– Отвечать, когда спрашивают! – кричали на него тюремщики и гордились тем, что могут бить самого короля, пусть даже низложенного. Все-таки он был когда-то монархом, помазанником Божьим. И вот как низко он пал!

Генрих почти не жаловался, а если и пытался протестовать, то очень кротко.