Алая роза Анжу

Братья были хороши собой: старшему, Эдмунду – двадцать пять, младший на год или на два моложе. Генриху в ту пору было тридцать три года. Младшие Тюдоры были глубоко признательны королю, который в свое время велел дать им хорошее образование. Сначала воспитанием сыновей Оуэна занималась аббатисса Баркингская, а затем другие прелаты. Генрих сделал Эдмунда графом Ричмондом, а Джаспера – графом Пемброком. Младший из братьев, Оуэн, тоже удостоился бы какого-нибудь высокого звания, если бы не предпочел удалиться в монастырь. По мнению Генриха, Оуэну можно было только позавидовать.

Маргарита с одобрением взирала на отца и сыновей. Верные приверженцы дела Ланкастеров, да к тому же еще и близкие родственники.

Генрих с удовольствием беседовал со своим отчимом и братьями как с равными, забыв о церемониях. Они вспоминали старые дни, вместе погрустили о безвременно почившей Екатерине, матери Генриха и младших Тюдоров.

– Как бы счастлива она была сейчас, находись она вместе с нами, – вздохнул Оуэн.

– Она смотрит на нас с Небес, – утешил его король.

– Нас с братом весьма расстраивает одно обстоятельство, – сказал Эдмунд. – О нашей матери говорят скверное, а нас называют…

– Нас называют бастардами, – перебил его Джаспер.

– Но мы с вашей матерью были женаты законным браком, милорд, – сказал Оуэн. – Клянусь вам. Мы поженились незадолго до рождения Эдмунда, но, когда мальчик появился на свет, ваша матушка уже была моей законной супругой.

Генрих взглянул на Маргариту, а та горячо сказала:

– Нужно подтвердить это специальным актом Парламента. Почему бы и нет? Такое случалось и раньше. Между прочим, Маргарет Бофор тоже происходит от королевского бастарда. Джон Гонт легитимизировал своих детей уже после рождения. Почему бы Парламенту не поступить таким же образом и с вами?

– Мы этим займемся, – пообещал Генрих.

Маргарита внутренне возрадовалась. Впервые король дал понять, что согласен встретиться с членами Парламента.

Визит Тюдоров явно пошел королю на пользу. Когда они уехали, пообещав верой и правдой служить Генриху и Ланкастерам, Маргарита завела с мужем осторожный разговор:

– Славные люди – все трое. Оуэн, правда, староват, но Эдмунд и Джаспер сильны и отважны.

– По-моему, Оуэн не так уж стар. Он ровесник моей матери, а ей был двадцать один год, когда я появился на свет.

– Надеюсь, Тюдоры нас не подведут, – гнула свою линию Маргарита. – Я к ним искренне расположена. Обязательно устрою брак и Эдмунда с Маргарет Бофор, и Джасины.

– Ну раз вы так решили, милая, значит, так и будет, – сказал король.

* * *

Тянуть больше было нельзя. Генрих все еще жаловался на слабость, однако Маргарита настояла, чтобы короля отвезли в Палату лордов, дабы он распустил Парламент.

Правлению герцога Йорского настал конец. Король вернулся, и Йорк понял, что ему пора уходить.

К несчастью, лорд-протектор слишком долго находился у кормила государственной власти, и народ успел понять, что Ричард – правитель способный. В стране были восстановлены закон и порядок, Йорк заслужил славу человека твердого и справедливого.

И вот власти Йорка настал конец. Отказываться от высокого положения было тяжело, но герцог знал, что у него не было выбора. Ведь он сам всегда повторял, что сразу же по выздоровлению короля оставит свой пост.

Первым же указом короля (а вернее, королевы) из Тауэра был выпущен Сомерсет, а вслед за ним и герцог Эксетер.

Маргарита восстановила Сомерсета во всех чинах и званиях.

Теперь вражда между Сомерсетом и Йорком была еще яростней, чем прежде. Сомерсет не мог забыть месяцев, проведенных в темнице, а Йорк в глубине души жалел, что не отправил презренного временщика на плаху, пока у него была такая возможность.

Примирения между обеими партиями быть не могло. Вражда могла закончиться лишь с гибелью одного из двух герцогов.

Тем временем Маргарита наслаждалась вновь обретенной властью. Она с удовольствием устроила судьбу детей Оуэна: Эдмунда женила на Маргарет Бофор, а Джасину выдала замуж за лорда Грея де Уилтона.

Теперь она могла при любых обстоятельствах рассчитывать на незыблемую поддержку со стороны клана Тюдоров.

СЕНТ-ОЛБАНС

Герцог Йоркский гневался. Только дела начинали идти на лад, только народ успел по достоинству оценить его несомненные способности – и тут король вдруг выздоравливает.

– Действительно ли он поправился? – спросил Ричард у жены.

– Того и гляди снова в идиотизм впадет! – прошипела она.

– Не то чтобы я желал ему зла… – поспешно добавил герцог.

Сисили поджала губы. Она-то безусловно желала королю зла. Вот было бы чудесно, если бы он снова обезумел.

– Однако, пока у меня были развязаны руки, – продолжил герцог, – я имел возможность навести порядок в стране.

– Да, и если бы у англичан была хоть малая толика рассудка, они провозгласили бы вас королем.

– Наш народ всегда почитал помазанников Божьих, – возразил Йорк.

Сисили замолчала, представив, как ее и Ричарда коронуют в Вестминстерском аббатстве. Это было бы справедливо. Оба они королевской крови, причем у Ричарда куда больше прав на престол, чем у Генриха.

– Что будет теперь? – спросила она.