Алая Топь

Ветер завывал между скалящимися пиками, сгоняя в низину волны сухого колкого снега. Мелкие льдинки врезались в кожу, как острые иглы, заставляли ладони гореть, посылали искры боли до самого позвоночника, но Ольга продолжала стоять на балконе. Она куталась в шубу в надежде хоть так спрятаться от вездесущего ветра, но тот – невыносимый проказник – находил новый способ забраться под одежду. Девушка уже пожалела о том, что променяла мужской костюм на расшитое камнями платье, от которого все тело чесалось, но слишком уж ей хотелось порадовать батюшку-Кощея. Правитель этих безжизненных земель и так бродил по палатам сам не свой из-за капризов молодой невесты, и Ольга надеялась порадовать его тем, что хотя бы она ценит его подарки.

Но Кощей наряда, врученного на зимнее солнцестояние, так и не заметил, лишь попросил свою воспитанницу проверить, как там сад, обещанный госпоже Милораде. Теперь Ольга маялась под вызывающей зуд парчой и громоздкими каменьями, но неудобство отвлекало девушку от тяжелых мыслей: сад, сколько бы служащие Кощею души ни стесывали свои кривые руки до мяса, ни в какую не хотел расти. Стоило расчистить снег, как ветер тут же набрасывал новые сугробы. Ольга предложила разбить сад в одном из теплых залов дворца, но и там не получалось согреть стылую землю и посадить семена. Теперь слуги горстями сгребали снег в надежде достаточно напоить мерзлый грунт. Ольга глядела на них своими изумрудными глазами и понимала, что и на этот раз ничего не выйдет. Не дано мертвецам создать живой сад.

Расстраивать батюшку Ольге не хотелось, и она стояла столбом, не сводя глаз с копошившихся теней, когда-то бывших душами, в надежде, что вот-вот случится чудо, от которого мертвая земля начнет плодоносить. Стиснутое смятением сердце тревожно билось, предвкушая что-то важное, что-то неожиданное. Ольга вся обратилась в слух, зрение обострилось, а тело пело: «Вот. Сейчас». И с каждым новым вдохом надежда ее становилась все крепче, но…

– Прохлаждаешься? – звонкий и резкий голос новой батюшкиной невесты заставил девушку вздрогнуть. Ольга призвала все силы, чтоб сохранить дружелюбное выражение лица, и обернулась к Милораде. Та куталась в шубу из белоснежного песца. Медные волосы разметались по плечам, а бледные щеки покрылись пунцовыми пятнами морозного румянца. В бирюзовых глазах светилась недобрая насмешка.

– Наблюдаю за подготовкой сада, – ответила девушка и стиснула зубы, удерживая рвавшуюся наружу неприязнь.

Госпожа Милорада лениво улыбнулась и, облокотившись на перила, заглянула в глаза обитательнице Кощеевых хором.

– А нас ведь друг другу не представили, – протянула она как бы между прочим.

– Весь двор ждал тебя.

– О, это-то понятно. Жених мой об этом два дня напролет распинался. Но вот про тебя ни слова не сказал, – обронила Кощеева невеста и чуть улыбнулась, заметив, как дернулась челюсть девицы. – Так ты ему… служанка? Наложница?

На секунду Ольга подавилась воздухом от такой наглости. Ни одна душа не смела даже подумать, не то что вслух величать названую дочь Кощея прислугой или наложницей. Но эта девица была далека от их нравов.

– Я его воспитанница. Так же, как ты – воспитанница Яги, – проговорила девушка, чеканя каждое слово.

Брови Милорады взметнулись вверх, а губы растянулись в улыбке.

– А-а-а, вот оно что. Сколько же жизни в мертвом царстве, – хмыкнула она со знанием дела. – А тебя-то кому в жены назначили? Никак, Лешему?

– Я никому не невеста, – скрестила руки на груди Ольга. – Батюшка не затем меня воспитывал.

– А зачем же?

Ольга готова была поклясться: в каждом жесте и слове этой девицы звучала издевка.

– Затем, чтоб ему с царством помогать, – ответила девушка и, поправив на плечах тяжелый черный мех, кивнула той, кого никогда не назовет мачехой. – А теперь я пойду, не все же мне подарков Кощеевых ждать, как засватанной.

И, не дожидаясь ответной любезности, Ольга покинула балкон. Пока долгожданный поворот не скрыл ее, девушка спиной чувствовала жгучий взгляд Милорады. И удалось же батюшке назначить себе в жены такую змею! Одно радовало, век Кощеевой невесты недолог: то явится какой-нибудь Иван, то сама невеста наскучит и будет возвращена восвояси с сундуками каменьев и мехов. Немало их повидала за свою жизнь Ольга и каждый раз поражалась, откуда в иссушенном веками теле Кощея берется желание жениться на всякой распрекрасной девице, какая только ему на глаза попадется.

«Поймешь, милая, вот вырастешь – и поймешь. А пока голову свою не забивай, учись лучше», – говорил батюшка.

Когда настанет этот момент понимания, Ольга не знала. Красных молодцев, кроме явившихся за украденными невестами и супружницами Иванов, в их краях не водилось, да и у тех сердца так пламенели любовью к похищенным, что и черные косы Ольги их не привлекали, и глаза-изумруды не заставляли позабыть родные края.