Алая заря

— Да может, и к лучшему бы было. Если б выгнали. В школе не должно быть кровопийц.

— Дети кровопийцы и есть!

Соня проигнорировала этот комментарий, сложила на коленях руки и равнодушно уставилась на медленно разворачивающееся красное полотно, которое Тимур Андреевич очень неспешно вязал. Шарф, что ли?..

— Ладно… Думаю, что у меня получится пропустить этот день.

— Для твоего же блага.

— Для чужого блага, — поправила Соня.

— Как скажешь, — дернул плечами Тимур Андреевич и поднял на нее очень серьезные глаза.

Соня по недавно сложившейся привычке вся подобралась и навострила уши, приготовившись услышать еще какой-нибудь полезный совет.

— А принеси-ка мне еще тех вкусных пряников!

Соня резко расслабилась и возмущенно выдохнула.

— Лежат на кухне. Сами сходите!

— Ну и молодежь пошла, — запричитал Тимур Андреевич. — Что за неуважительное обращение со старшими… Меня бы за такие слова сразу розгами отхлестали!

Причитать и сетовать на недостаток воспитания ему нравилось, но Соня прекрасно видела, что все это баловства ради. Когда она была у него в гостях, он болтал без умолку, а поводов поворчать было куда больше, чем нормальных разговоров. Если воцарялось молчание, он включал проигрыватель и заполнял тишину Магомаевым. Сначала это раздражало, но потом Соню осенило, что же, помимо желания узнать правду о своей новой сути, заставляло ее приходить снова и снова.

Это чужое одиночество странным образом откликалось в сердце и задевало душу.

Ее тоже это ждало?..

Еще недавно она старательно убеждала себя, что она не одна. Да как это было возможно, если ее окружали люди, которым она хоть сколько-нибудь была важна? Однако колкое и тревожное чувство уже осело в ее груди и готовилось расти.

Она искренне желала взять под контроль чудовище внутри, научиться жить с ним и не отличаться от других людей, но, глядя на чудаковатого старика, осознавала, что долго себя обманывать не получится. Одна-то она может и не была, но дух одиночества, витавший в гостиной этого дома, кружил вокруг нее и все примерялся, где бы на ее плечах удобнее устроиться.

Она никому не сможет обо всем рассказать. Ее никто не поймет, про нее будут рассказывать страшилки в пионерских лагерях, ее будут бояться, даже не зная о ее существовании. Она будет жить долго, люди, которые ее знали, начнут умирать и рано или поздно она действительно останется одна…

— Софья.

Соня вскинула голову, резко вдыхая воздух.

— Пряники принесешь? — понимающе склонив голову, мягко спросил Тимур Андреевич.

От безрадостных мыслей сердце колотилось бешено и дышать было совсем тяжело.

Соня облизнула пересохшие губы и поднялась с дивана.

— Да. Принесу.

Глава шестнадцатая, в которой художника может обидеть каждый

Три дня. Осталась ровно три дня.

Как все пройдет? Что она почувствует? Будет ли это похоже на приступы случавшейся с ней ранее агрессии? Пойдет ли все по плану? Сможет ли она преодолеть это? Не сбежит ли? Да нет, куда она сбежит… Что если от голода она обезумеет? На ночные улицы ловить прохожих отправится?

Тимур Андреевич сурово сказал со шприцами к нему не приходить. Что пить придется так же, как в самый первый раз, когда он ее обратил. Руку помощи, правда, он собирался подавать другую, так как левая все никак не заживала и была перевязана. Соня долго злилась и упиралась, кричала, что так пить не будет ни за что на свете, но Тимур Андреевич пригрозил, что тогда вообще помогать ей не будет. Он утверждал, что так пить ей когда-нибудь непременно придется и уже лучше смириться с этим фактом с самого начала. Одной скупой слезинкой пронять его не удалось, а больше выдавить из себя не вышло.

— Софья Николаевна, что думаете по этому поводу?

Соня испуганно выпрямилась и заметила, что на нее выжидающе смотрят две пары глаз.

— Я думаю, — медленно проговорила она, замечая, как Виктор Иванович подмигивает ей и кивком что-то подсказывает. — Я думаю, что это отличная идея.

Любовь Васильевна одобрительно качнула головой.

— Ваш опыт вожатства в пионерских лагерях придется очень кстати.

Соня, конечно, успела надеть на лицо улыбку, но после этих слов очень быстро ее растеряла.

— Поездку планировали организовать в конце октября и начале ноября, но Виктор Иванович настаивает на том, чтобы ехать в двадцатых числах.

— Нужно застать не увядшую, а увядающую осень, — прокомментировал он.

Соня перевела на него возмущенный взгляд. Он выглядел чрезвычайно довольным собой.

— Нет, погодите…

Любовь Васильевна не слушала и говорила, не отрываясь от заполнения журнала.