Алая Завеса

— Заткнись, падаль. Там, куда мы тебя ведём, холоднее ещё в несколько раз. Там тебе и самое место.

Иллиция это, похоже, совсем не напугало. С его строны лишь последовал необычный и противный смех, который ввел в смятение и самого Юлиана.

Он был вполне себе высокого роста, а длинные черные локоны украшали несколько седых волосков. Хотя локонами это можно было назвать с очень и очень большой натяжкой, потому что сальными они были настолько, что напоминали чёрные сосульки. Чёрное кожаное пальто было примерно настолько же драным, как и ботинки, оттого Юлиан представил, что Иллиция нашли в помойке и нигде иначе. И срок его годности уже давно истёк.

Когда смех прекратился, Иллиций вдруг заметил Юлиана и выражение его черных глаз резко переменилось.

— Я знаю тебя! — кричал он в лицо Юлиану. — Я знаю, кто ты, черт подери!

На его лице появилась самая отвратная улыбка, которую Юлиану приходилось видеть в своей жизни, и она почти привела юношу в ужас. Наверняка, примерно такого внешнего вида представлял Юлиана дед в сравнительно недалеком будущем.

На желтеющих зубах уже начала появляться чернь, а в некоторых местах торчали и вовсе золотые протезы зубов. Вырастить зуб или заменить его на нормальный протез — вовсе не проблема, но этому парню наверняка нравилось то, что «украшает» его сияющую улыбку.

Юлиана чуть не стошнило, но он отпрянул назад от решетки, потому что Иллиций потянул в его сторону свою руку, будто пытался схватить за грудь. За что вполне заслуженно и предсказуемо получил удар кулаком в живот от одного из полицейских, который его вёл.

Юноша пришёл в смятение. Что происходит вообще?

— Знаю, знаю! — не унимался Иллиций, всё больше и больше вводя в ступор Юлиана.

Преступник громко закашлял, наверняка почуяв боль в том месте, куда его ударили. Он пытался поднять руку для того, чтобы прикрыть рот, но из-за наручников этого сделать не удалось. Тогда Иллиций нагнул голову к рукам, чтобы прокашляться, но ему и этого сделать не дали — отвесили сзади смачного пинка и заставили инерцией двигаться вперед.

— Он не понимает ничего, — сказал Юлиану Гленсон. — Слишком болен. Больше ты его не увидишь.

Юлиан не успел ничего ответить инспектору, так как тот мгновенно скрылся. Легче от его слов парню не стало — теперь он втрое больше захотел покинуть это место, чем несколькими минутами ранее.

Справа доносился громкий шум — ажиотаж вокруг Иллиция всё никак не хотел кончаться. Что-то подсказывало Юлиану, что он ещё очень и очень долго не закончится.

Интересно, что они там с ним делали? Били? Пытали? Кормили ужином и укладывали спать?

Жаловаться Юлиану не стоило — вряд ли этому бедолаге Иллицию приходилось сейчас лучше, чем ему. Иллицию и спать-то никто не даст, как бы сильно тот не хотел. Хотя… Хотя и Юлиан вряд ли в скором времени уснет.

Вопреки его ожиданиям, через несколько минут шум справа прекратился. Поначалу показалось, что Иллиций был там приговорен к высшей мере и мгновенно убит, однако это были только иллюзии. Шум не прекратился — он просто стал немного потише. Ожесточенные крики сменились на вполне себе спокойные голоса, а восторг на подобие смирения.

Но относительный покой продлился недолго, потому что теперь уже входные двери отворились, что заставило инспектора Глесона мгновенно среагировать и подбежать к ним. Он не обратил на Юлиана никакого внимания, и юноша в душе был этому даже рад.

— О, наконец-то! — воскликнул инспектор, увидев гостей, которых, судя по всему, так долго ждал.

— Спать было гораздо приятнее, — послышался чей-то сухой и медленный голос.

— Такое дело не будет ждать, — немного робко ответил инспектор, после чего закрыл дверь.

— А я не спала, Люций, — на этот раз голос был женским, — и больше всего мечтала в этот скучный час о каком-нибудь весёлом приключении.

— И, как я понимаю, Агнус Иллиций был идеальным вариантом, — ответил её напарник всё таким же сухим голосом.

— Именно так. Как же давно я не резвилась на старых костях!

Мужчина выглядел достаточно типично для обычного интеллигентного жителя этого города — монотонный серый пиджак, примерно такие же брюки, и прямоугольные, едва видимые очки. В левой руке он держал короткую трость, но совсем не опирался на неё — вероятно, она служила для украшения. Волосы его почти поседели, но были длинными и спускались даже ниже плеч, будучи гладко зачесанными назад. К слову, его две блестящие залысины были более чем заметны.

Женщина же выглядела заметно ярче. Будучи весьма высокой для своего пола, её рост лишь вызывал ощущение грандиозности, но нисколько не нелепости. На теле было только легкое зеленое платье, что было весьма несвойственно для хоть и летнего, но уже вечера. На многочисленные украшения Юлиан внимания не обратил — было слишком далеко и тускло для того, чтобы разглядеть, какие камни в перстнях и какой пробы золото. И золото ли это вообще.

Внешне ей было примерно тридцать пять лет, но глядя на одежду и наружность, Юлиан понимал, что мужским вниманием даже в такие годы она нисколько не обделена.