Алая Завеса. Наследие Меркольта

– На данный момент ещё наивно строить такие предположения, но мы должны рассмотреть все варианты. Я покажу тебе пару фотографий. Надеюсь, они скажут тебе о чём-то.

Дрожащими руками Глесон вытащил из стопки документов несколько свежих чёрно-белых фотографий и разложил перед Юлианом, словно карты таро.

Юлиану не пришлось изучать их долго и досконально, потому что первым делом его взгляд упал на изображение стены с выжженным на ней символом в форме буквы «М».

– Сомнений нет, – сказал Юлиан. – Этот символ присутствовал и во время пожара в академии.

Глесон склонил голову вбок, выражая то ли удивление, то ли подозрение, то ли и вовсе беспокойство. Юлиан и сам мог бы быть весьма удивлён, но отчего-то он ожидал, что история с покушением получит законное продолжение.

– Весьма странно, – пожал плечами Уэствуд. – При обыске мы ничего подобного не обнаружили.

– Символ был составлен из огня, а не выжжен на стене. Однако, я не вижу никакой разницы. Один и тот же элементаль хотел убить и меня, и мэра.

Юлиан видел, что Уэствуду было ещё сложнее, чем ему самому, переварить услышанное. Юлиан понимал его. Инспектор был уже далеко не так молод, как хотел бы, и прежде всего хотел спокойствия, а не загадок уровня детективного бульварного чтива.

– Элементаль, – повторил Уэствуд. – Что-то подобное я ожидал бы услышать от Ривальды Скуэйн. В то время, как все рассматривали бы варианты с невыключенной плитой, непотушенной сигаретой или неисправной проводкой, она бы послала их всех к чёрту и выдала идею вроде этой – маловероятную, но отнюдь не фантастическую.

– Насчёт элементаля не я придумал, – оправдался Юлиан.

Сравнения с Ривальдой Скуэйн были не только неуместны в любой обстановке, но ещё и неприятны.

– Неважно, – сказал Уэствуд. – Ты здесь для того, чтобы всё рассказать мне. Что ты видел на месте преступления? С чего всё началось? Какие мотивы могли быть у нападавшего?

У Юлиана всё ещё была каша в голове, поэтому он не мог выразить свои мысли последовательно.

– Огонь, он словно… Ворвался из окна. Не было никакого очага возгорания, мистер Уэствуд, в этом вы правы. Всё было так, словно огонь… Был одушевлённым.

– Соберись, Юлиан, – сжал кулак Уэствуд.

Это ещё больше смутило юношу.

– Несколько часов назад я едва не умер. Знаю, со мной такое не впервые, но прошу минуту.

– Сколько угодно, Юлиан. Кто нарисовал на стене символ в форме буквы «М»? Ты видел кого-то?

– Видел, но вам это может показаться весьма странным.

– Все обстоятельства являются странными.

Юлиан хотел было сказать о том, что видел призрак Ривальды Скуэйн, но вовремя остановился и передумал.

– Было много дыма, – сказал он. – Я правильно понимаю, что завтра вы отправитесь на место убийства мэра?

– Это моя работа.

– Возьмите меня с собой.

Глаза Уэствуда мгновенно стали круглыми, словно он услышал что-то возмутительное.

– И речи быть не может, – решительно ответил инспектор. – Давай-ка ты расскажешь мне всё в мельчайших подробностях, а потом поедешь домой.

– Для вас это всего лишь работа, а у меня свои личные счёты. Меня и моего друга хотели убить. Как я могу оставить всё как есть?

– Как сделал бы любой другой на твоём месте. Ты ещё ребёнок, Юлиан. Я попросту не имею права.

– Так вы говорили себе осенью? – спросил Юлиан. – Я не прошусь на какую-либо операцию, я всего лишь хочу увидеть место убийства мэра. Как пострадавший, я имею на это право!

По лицу Уэствуда стало заметно, что он пожалел о том, что пригласил сюда Юлиана.

– Ты не представляешь, что со мной случится, если об этом хоть кто-то узнает. Тебя следует обезопасить от всего этого. Закрыть там, где никто не сможет найти тебя. Это моя обязанность, как защитника города.

– Академия считается безопасным местом. Но, знаете ли, элементалю не составило труда проникнуть внутрь. Не составит труда и найти меня в любом другом месте.

Слова Юлиана вряд ли убедили в чём-то Уэствуда, но юноша знал, насколько инспектор сентиментальный и покладистый. Такие, как он, не могут устоять тогда, когда их очень хорошо просят.

– Завтра утром, – натужно процедил мистер Глесон. – Всего лишь на час и не более. И, сам понимаешь – это всё останется строжайшей тайной, которая останется храниться только между нами. А потом, само собой разумеется, ты дашь мне показания о случившемся. Если, конечно, сможешь что-то вспомнить.

Юлиану хотелось улыбнуться, потому что только что он одержал своеобразную маленькую победу не только над Уэствудом, но и над своей слабостью. Однако, обстоятельства радоваться не позволяли, потому что один человек уже умер, а ещё двое с трудом смогли этой самой смерти избежать.

Юлиану было сложно смотреть в глаза Уэствуда. Он наблюдал в них большую грусть – грусть от несбывшихся ожиданий и грядущих разочарований.

Наивно было полагать, что жизнь в Свайзлаутерне может протекать так же спокойно, как и в других городах. Юлиан сам выбрал эту дорогу, когда сел на поезд «Лондон-Свайзлаутерн». И именно тогда, на Кингс-Кросс, он сказал «да» всем своим порокам и своему азарту.