Алая Завеса. Первый лик смерти

– Так сказать, небольшой их изъян, – скривил нижнюю губу Молтембер и раскрыл роковое оружие. – В любое время суток я раскрываю их крышку, завожу на тринадцать оборотов и загадываю имя и внешность того человека, кто мне уже не угоден. Иначе говоря – представляю его. С этого момента в душе этого несчастного поселяется бурный страх и тревога. Смерть буквально ходит за ним по пятам. Он не видит её, но отчётливо ощущает. Какая изощрённая пытка! Ровно в полночь же бедняга умирает от внезапной остановки сердца и ни один врач или алхимик не сможет установить причину смерти. Красиво, да?

– То есть, убить они могут только одного человека в сутки? – предположил Юлиан.

– К сожалению, именно эта модель – да.

– И кого же они убьют сегодня? Меня, Пенелопу или Ривальду Скуэйн?

Молтембер сначала непонятным взглядом посмотрел на Юлиана, а потом вдруг дико расхохотался.

– Я не собираюсь тратить силу этого артефакта на столь жалких созданий, как ты или фрейлейн Лютнер, – сказал он, едва только наигранный смех прекратился. – Быть может, мне он и не понадобится вовсе. Итак, уже 22:28, а Ривальды Скуэйн я здесь не вижу!

Он огляделся по сторонам, изображая активные поиски своей бывшей любовницы. Само собой, это клоунада никакого результата не принесла.

– Девчонка здесь? – обратился Молтембер к Сорвенгеру. – Предлагаю начать с неё. Кто осмелится её убить?

– Нет, – вдруг задрожала нижняя губа Юлиана. – Только не она. Умоляю, не трогайте её! Убейте меня!

– Она первая здесь оказалась, – безжалостно проговорил Молтембер. – Ей же первой и умирать. Ну, так кто? Кто осмелится убить девчонку? У всех кишка тонка? Все вдруг стали жалостливы? Якоб, ты тоже настолько слаб, что у тебя не поднимается рука?

Все вокруг молчали.

– Что ж. Тогда я исполню приговор сам.

Теперь его лицо уже не изображало никакой радости. Он вытащил из-под плаща длинный блестящий кинжал и окинул его своим взглядом.

Что вообще Молтембер собирается вернуть из Эрхары? Он здесь, во плоти, живой и невредимый. Он вполне силён физически, а душа ему и не нужна.

Верфольфы толкнули плачущую Пенелопу прямо в руки Молтембера, не обращая никакого внимания на истошный и отчаянный крик Юлиана.

– Любовь погубит тебя, юный Монроук, – сказал Молтембер, сжимая одной рукой Пенелопу, а другой рукой кинжал. – Меня же погубила. А ты не хочешь повторить мою судьбу.

Юлиан кинулся прямо на встречу Молтемберу, желая хоть как-то предотвратить его план, но уже через половину секунды вервольфы схватилиего сзади, и, больно сжав, не желали отпускать.

Мир замер. Какие-либо звуки перестали иметь для Юлиана смысл. Всё перестало иметь для него смысл, даже он сам. Его сердце вот-вот вырвут из груди, потом обратят в лёд и разобьют на мелкие кусочки. И тогда он не повторит судьбу Молтембера. Тогда он станет ещё хуже, чем он. Юлиану никого не будет жаль. Он не сломается, он лишится души.

Но, прежде чем Молтембер нанёс роковой удар, его самого что-то отвлекло. Словно что-то ударило сзади и заставило сменить гримасу на только что испытавшую какой-то шок. Он получил ещё один удар сзади, после чего кинжал упал из его рук, а сам он подкосился на одно колено.

Сзади, с окровавленным мечом и безжалостным лицом стояла Ривальда Скуэйн. Казалось, что она и наслаждается смертью бывшего любовника, и тоскует по этому факту.

– Как ты оказалась здесь? – яростно спросил Сорвенгер. – Ты должна была приехать сюда на поезде и потерять все свои силы! Как ты узнала, где находится это место?

Пенелопа, освободившись от захватов Молтембера, сама подкосилась и упала возле его уже бездыханного тела. Только вот она дышала и не собиралась это прекращать.

– Ты слишком увлёкся своей манией величия, Якоб, – гордо сказала Ривальда, наконец придя в чувство и опустив меч.

В этот момент из окровавленного меча Ривальды выскочил шарообразный пучок голубого света, который, немного покружив в воздухе, вдруг неожиданно завис и перестал двигаться.

Наверняка, это был осколок души Молтембера, его якорь. Но почему-то после его смерти он не растворился, как должен был, а оставался пульсировать в воздухе.

По лице Ривальды мгновенно стало понятно, что всё пошло не по её плану. Хотя, честно говоря, Юлиан и сам не знал, как это работает, а оттого приходилось лишь строить догадки.

– Что это значит? – спросила она сама у себя.

– Поднимите её и закуйте в цепи! – скомандовал Сорвенгер. – Она думала, что перехитрила меня. Но это я перехитрил её.

– Не Акрур, – бормотала Ривальда, когда её заковывали. – Не Акрур… Двойник… Как я не догадалась… Не мог Акрур выглядеть так хорошо.

– Именно! – сказал Сорвенгер, приблизившись прямо к её лицу. – Светлая память Яну Поборскому, он отлично сыграл свою роль. Не правда ли – он отлично сыграл роль графа Акрура? Его последняя и, безусловно, самая яркая роль!

– Он актёр, – сказала сама себе Ривальда. – Всего лишь актёр. Но готовый на хладнокровное убийство…