Алая Завеса. Первый лик смерти

– Словно в себе дырку проделал, – презрительно произнёс Сорвенгер, после чего брезгливо посмотрел на сердце и выкинул с крыши.

– Я вижу, ты довольно стойко воспринял это, юный Юлиан Мерлин, – с улыбкой произнёс Молтембер.

На небе заиграли молнии, и шар в его руке тоже начинал искриться.

– Это уже третья смерть, которую я вижу за последнее время, – выдавил из себя юноша, хотя переварить случившееся до конца ещё не смог.

– Не тот послужной список, чтобы гордиться, – сказал Молтембер и повернулся к своим подчинённым. – Ну вот и всё! Теперь следует лишь немного подождать, и ваш господин наконец вернёт себе свою плоть, свой дух и свои силы.

Молнии начинали бить всё сильнее, шар возле Молтембера стал превращаться в сгусток бешеной энергии, и, когда происходящее начало достигать своего апогея, огромный разряд молнии ударил прямо в зеркало. Вернее, и не в него даже, а в его якорь.

После этого небо стало столь же безобидным, что и раньше, а на месте удара молнии образовалась рытвина.

Зеркало было расколото на тысячи осколков, а в самой середине рытвины находился человек, очень похожий на Яна Поборского, однако выглядел он заметно старше, и, несмотря на сходные черты лица, на клоуна похож не был.

Юлиан ощущал бешеное сердцебиение Пенелопы. Он начинал бояться, что сейчас оно выскочит из её груди, и Юлиан потеряет ещё одного близкого и родного человека.

– Слава господину, – сухо произнёс Сорвенгер, однако через секунду его буйным рёвом поддержал отряд вервольфов.

– Не время для бравад, – перебил их Молтембер и обернулся к Юлиану и Пенелопе. – У нас меж тем осталось всего лишь четыре минуты. Я вообще не знаю, что вы делаете здесь!

– Если я правильно понял, через четыре минуты это кончится, – сказал Юлиан.

– Да, ты правильно понял. Но не для тебя, юный герр Мерлин. Ты меня покорил. Я хочу видеть тебя подле себя. Поэтому проклятье обойдёт тебя стороной. Знаешь, почему мы находимся на крыше самых больших часов Свайзлаутерна?

– Наверное, вы перенесли в них силу Роковых Часов, – предположила Пенелопа.

– Какая сообразительна девочка. Да, ты понравилась мне, и при других обстоятельствах я бы оставил тебя. Но не при тех, когда ты являешься едва ли не единственной слабостью Монроука. Любовь губит горячие сердца, увы. Без неё тебе будет легче, юный Юлиан. Понимаю твой гнев, но со временем тебе станет лучше. Если нет любви – никто не вырвет тебе сердце!

– Убей лучше и меня, – собрав всю волю в кулак, проговорив Юлиан, прижав Пенелопу к себе уже до невозможности крепко. Так можно и кости поломать. – Если ты лишишь меня Пенелопы, но оставишь в живых меня, пожалеешь об этом. Однажды я приду за тобой и вырву уже твоё сердце.

– Какие пафосные речи, – перебил его Молтембер, изобразив что-то руками. – Тебе следует правильно учиться говорить и мыслить. Я научу тебя. Нас и наш новый мир ожидает великое будущее. Всего лишь сто тысяч людей. Плохих людей. Взамен мы спасём миллиарды.

Юлиан промолчал. Он мог бы снова распалиться в речах с угрозами, но всё это было бы только словами и ничем более. С Ривальдой умерла его последняя надежда спасти Пенелопу.

– Да начнётся обратный отсчёт! – воскликнул Молтембер, после чего взмахнул рукой и создал в ночном воздухе огромное летающее зеркало, на котором отражался циферблат Центральных Часов.

Оставалась ровно минута.

– Сейчас все в панике, – сказал Молтембер. – Все предчувствуют скорую погибель. Фрейлейн Лютнер, вероятно, тоже. Как это символично – под бой курантов люди будут умирать!

Оставалось тридцать секунд. Юлиан не замечал в Пенелопе никакой паники, только обречённость и бешеное биение сердца.

– Всё будет хорошо, – прошептала она ему и поцеловала на прощание.

Прощание? Пора прощаться? Через несколько секунд её не станет? Нет, этого не может быть. Юлиан не смирится с этим!

Хотя кто его спросит ровно через восемь секунд?

Обратный отсчёт… Семь… Шесть… Пять… Четыре… Три… Два… Один… И…

Снова два. Почему два? Ровно за секунду до полуночи часы вдруг остановились и пошли в обратную сторону.

– Как это возможно? – в исступлении спросил Молтембер.

"Прыгай" – неожиданно раздался голос Ривальды прямо из амулета Юлиана, и её образ привиделся ему в последний раз.

Пенелопа, похоже, ничего не слышала. Но она была жива.

И другого выхода не оставалось. Только лететь. Навстречу ветру. Всяко там, в полёте, хуже уже не будет.

Он схватил её, прошептал что-то вроде "доверься мне" и прыгнул вместе с ней.

Но полёт был недолгим. Стремительно летящий дракон подхватил их буквально сразу же и усадил на свою огромную рыжую спину.

– Драго? – удивился Юлиан, не в силах поверить, что он так незаметно вырос за это время настолько, что мог переносить на своей спине сразу двоих почти взрослых людей.

– Что это такое? – спросила Пенелопа.

– Миссис Скуэйн заботится о нас и после…

Договорить он это не успел, потому что в это же мгновение сзади раздался громогласный взрыв Центральных Часов. Дракон еле-еле успел покинуть эпицентр взрыва, тем самым не дав в обиду своих всадников.

– Что случилось? – спросил Юлиан сам у себя и обернулся.