Алая Завеса. Первый лик смерти

Юлиан кивнул. Он очень не хотел общаться с заключённым. На самом деле, называть этого человека заключённым было не вполне корректным, так как пока что он, как и Юлиан, находился всего лишь в следственном изоляторе.

– А ещё через три дня я убью Ривальду Скуэйн, – после неловкой паузы сказал Юлиан. – Не знаю как, но это случится.

– О кончине Спаркс и Карниган я действительно слышал, – ответил сокамерник. – Честно говоря, мне очень жаль. Я нахожусь здесь всего две недели, поэтому знаю, какой пеленой тайн окутаны эти смерти.

– Меня действительно в этом подозревают, – сказал Юлиан, понимая, что из этих стен ничего никуда не выйдет.

– Но ты невиновен? – предположил сокамерник.

– Само собой, да.

– Здесь каждый говорит, что невиновный. На то он и следственный изолятор. Такова работа обвинителей – заставить подсудимых сознаться.

Юлиан очень хотел оказаться в одиночке и остаться наедине со своими мыслями, но даже такой привилегии ему не оказали.

– Мне сознаваться не в чем, – сказал он.

– А я виновен, – ответил сокамерник. – Меня зовут Эдвард Арчер, если что. Вдруг придётся подружиться.

Это навряд ли. Юлиан не какой-то там зек, чтобы вступать в дружбу с закоренелыми преступниками.

– Я надолго здесь не собираюсь задерживаться, – проговорил он и откинулся на жёсткую подушку, надеясь, что Арчер потеряет его из поля зрения и перестанет разговаривать.

Но он не перестал.

– От тебя это не зависит. Следствие порой ведётся месяцами. Иногда после этого говорят "простите, мы ошибались и вы свободны". И всё. Это справедливо?

– Не совсем, – сказал Юлиан.

– Так как тебя зовут?

– Юлиан.

Фамилии своей он говорить не стал, потому что привык её не любить из-за того, что она досталась ему от отца, которого он совсем ещё недавно ненавидел.

Что подумал бы отец, увидев своего сына подозреваемым в убийстве года номер один?

– А я Эдвард. Говорил уже. Я знаю, за кого ты считаешь меня и поэтому не хочешь со мной общаться. Но я сразу сказал, что бояться меня не следует. Да, я виновен. Но я никого не убивал.

Намёк на то, что он лучше Юлиана, который порешил сразу троих знатных людей города?

– А за что вы здесь? – спросил он, явно не выражая тем самым никакого интереса.

– Как это обычно бывает – поддался на соблазн, не подумал и кое-что украл. Сказали, что в особо крупных размерах, хотя это была всего лишь коллекционная монета. Дело не в том, сколько украл, а у кого украл.

– И у кого же?

Сокамерник совсем не давал Юлиану подумать. Даже неизвестно, что сейчас лучше – допрос у Сорвенгера или это общение. Если слово "общение" здесь вообще хоть как-то уместно.

– У Стюарта Тёрнера. Слышал о таком?

– О да, – сказал Юлиан. – Я его ещё и видел. Не самый приятный человек.

– Похоже, что ты очень много знаешь, Юлиан. Теперь Тёрнер из кожи вылезет, но посадит меня. У меня нет никакого выбора.

Знакомая ситуация. Если хотят посадить, то посадят в любом случае. Безо всяких вариантов. Только кого-то на пару лет, а кого-то на несколько пожизненных сроков.

– Я тоже влез не в своё дело и поплатился за это, – сознался Юлиан.

– Так что же ты сделал тогда?

– Ничего я не делал. Я пытался разобраться во всём, но никому это не было нужно. Теперь меня спрятали сюда, чтобы не мешал.

Эдвард скрутил губы в трубочку и привстал с койки, так и оставшись сидеть на ней с задумчивым видом.

– Они могут использовать зелье правды, – спустя какую-то паузу сказал он. – Почему не делают так? Это же всё упростило бы.

– Наверняка, причины есть.

– Конечно есть. Во-первых, это ограничивает права и свободу человека. А во-вторых, это зелье можно обмануть. Если знать, что надеть или что принять перед допросом. В-третьих, это зелье токсично и негативно действует на психику.

Юлиан был уверен, что если бы ему дали зелье правды, он чудесным образом сознался бы в убийствах Дюкса, Спаркс и Карнигана. И ещё в парочке, о которых раньше не знал.

– Здесь никто не ценит права человека, – вздохнул Юлиан. – Правосудия в этом городе нет.

– Какая точная фраза, – согласился Эдвард. – Не думал, что услышу её именно от тебя. Я всегда любил этот город. Но чем он стал сейчас… Тут не место честным людям, к сожалению. И народ это знает. Среди людей витает слух, будто бы какой-то мстительный демон вышел на охоту и убивает неугодных ему людей.

– Этим демоном считают меня.

– Не похож ты на демона. И на убийцу тоже. Знаешь, в газетах правду утаивают. И у Спаркс, и у Карнигана вдруг случился сердечный приступ. Якобы. Как умер Грао Дюкс?

– Газеты пишут в аварии. Но я был на момент его смерти с ним в машине, и он умер до неё. Его сердце остановилось за мгновение.

– И поэтому ты здесь? Ты находился с ним на момент смерти, а значит, и являешься первым подозреваемым. Всё логично. Тут среди заключённых любопытный слушок ходит. Там, в самом низу подвала такой же смертью умер некий Тильман Штрассер.

– Кто это? – спросил Юлиан.

– Какой-то подозреваемый. Попал сюда в конце августа вроде бы. Так вот его тело нашли ранним утром без всяких признаков насилия или приступа.

– Странно, но я об этом не слышал, – задумался Юлиан.