Алайцы на Айгоне

Не очень обращая внимание на болтовню штурмана, Вин зачаровано смотрела на приближающуюся планету. Сквозь спирали циклонов и облачные воронки явно искусственного происхождения просматривались очертания незнакомых континентов. Прямо под ними в черной глади океанов лежала круглая ледяная плита. Куда было до нее полузасыпанным песком полярным снегам Айгона! Даже у Гиганды не было такого прекрасного белоснежного материка.

— Садимся в Мирза-Чарли, потом на стратоплане до Праги или Дрездена… Или может нуль-Т? Я, честно, кабинки не люблю.

Мимо «Поморника» проплывали огромные орбитальные конструкции, но всё внимание Вин занимала Земля. Она готова была кусать локти от досады, что полет проходил большей частью над водной поверхностью. Наконец внизу замелькали пересекаемые полноводными реками необозримые леса с редкими проплешинами степей и пустыней. Проплыли сморщенные складки горных хребтов в белых кляксах ледников. Вновь пошли буйные поросли лесов, сменяемые речными долинами… Впереди блеснуло голубизной небольшое внутреннее море. Планета имела совершенно нетронутый вид, хотя Хэнг и называл проносившиеся где-то внизу города — Карачи, Герат, Самарканд, Ташкент, Тюратам. Корабль дернулся и пошел вниз. Экран вновь погас. Хэнг подал знак, что пора собираться. Входной люк чмокнул и раскрылся в пронзительную синеву высокого неба, в лицо ударил теплый ласковый ветер, ветер Земли.

* * *

К своему стыду весь полет на стратосферном лайнере Вин проспала. Перед самой посадкой пришлось бежать с косметичкой в туалетную комнату, чтобы успеть хоть как-то привести себя в порядок. От стоянки глайдера Хэнг предложил пройти пешком. Петляющая дорожка с пружинящей травой, прозрачные мостики над журчащими ручьями. Чистый светлый лес, деревья, как на подбор, могучие дубы с неохватными морщинистыми стволами и раскидистыми кронами мягко шуршащей листвы. А на прогалинах открывался вид на далекие устремленные ввысь дома, тонкие и полосатые, как иглы дикобраза. На горизонте — то ли одинокая кряжистая гора, то ли колоссальная лобастая голова человека с окладистой бородой.

Этот мир казался пустым. Не слышно ни птиц, ни комаров. На остановке тщетно ожидали пассажиров глайдеры с распахнутыми дверцами, по небу лишь раз пронесся одинокий птерокар. Хэнг направился в самую чащу по узенькой, но утоптанной дорожке. Впереди, послышался многоголосый и веселый детский крик. Лишь сейчас Вин сообразила, что до этого не видела здесь на Земле ни одного ребенка. Штурман провел ее через хлещущие по рукам кусты на просторную поляну перед сказочным домиком — с расписными окнами и изогнутой крышей красной черепицы. Десяток галдящих ребятишек сгрудился вокруг сухоньких старичка и старушки, угощавших их кренделями.

— Хэнрих! — вскрикнула, обернувшись, старушка. Ее выцветшие глаза смотрели на штурмана с любовью. Старичок хлопнул Хэнга по плечу, быстро говоря что-то на непонятном Вин языке. Притихшие дети обступили сцену семейной встречи.

— Это мои родители, Фридрих и Марта, — пояснил Хэнг. — А это Вин, гостья с Гиганды, можете проверить на ней свой алайский…

— Добр пожжалуват! — степенно поклонился Фридрих, приподняв шляпу с пером.

— Пойдем в дом, я познакомлю тебя с Эльзой, — Хэнг потянул ее к дому, но с крыльца уже сбегала молодая светловолосая женщина. Штурман подхватил ее на руки, и они закружились, не замечая больше ничего вокруг.

— Прошу Вас, милочка, — старушка взяла Вин за руку. — Сын предупредил, что Вы устанете с дороги, я провожу в Вашу комнату.

* * *

Вин проснулась поздно вечером, потихоньку оделась и, скрипнув дверью, вышла на открытую веранду. Небо оставалось еще прозрачно-голубым, но внизу уже разлились плотные сумерки. На перилах сидел, подобрав под себя лапы, упитанный гладкошерстно-серый кот. Он скользнул равнодушным взглядом, а потом вдруг пристально уставился в пустой угол. Шерсть на загривке поднялась дыбом, под шкурой напряглись мускулы, из пасти вылетел шипящий плевок. В углу проявилась мимикрирующая ящерица Варра, издала ответное шипение. Кот презрительно отвернулся и спрыгнул в темноту.

Из соседнего окна лился приглушенный свет. Был слышен диалог на незнакомом языке. Его смысл, впрочем, нетрудно было понять — мама уговаривала маленького отправиться в кроватку. Мелодичный голос запел колыбельную, потом все стихло и свет погас. Через некоторое время на веранду осторожно вышла давешняя светловолосая красавица.

— Уснул, — сказала она еле слышно. — Давайте, спустимся в сад.

Они прошли по светлеющей дорожке к деревянной скамье, укрытой плотной тенью от деревьев.

— Вы так чисто говорите по-алайски, — заметила Вин.

— Я алайка, — блеснула в темноте улыбка, — приехала сюда после замужества. На Гиганде меня звали Еза. Зовите меня так…

— Наверно, это было сильное чувство, чтобы оставить ради любимого родной мир?

— Да, надо очень любить, чтобы быть готовой ждать так долго. Последний раз я видела мужа воочию восемь лет назад.

— Но мне показалось, Ваш сын… Ему никак не дашь больше пяти, — Вин запнулась и мысленно поблагодарила сумерки, скрывшие, как она вдруг покраснела.