Алан Гленн - Американский орёл

- То, что этот тощий козёл вёз. - Хэнсон разозлился. - Мне приказали сесть на поезд, найти его, и забрать все документы, что у него с собой будут. Что бы у него ни было, это было жизненно важно. Но у него ничего с собой не было. Я оттащил его в багажный вагон, обработал его, поискал чемодан, бумажник, что угодно, но он не хотел ничего отдавать. А потом поезд начал замедляться. Я решил, что кто-то заметил, как я тащил этого козла в багажное отделение. Я его схватил, сказал отдать, но, бля, он оказался такой тощий. Шея, блин, просто хрустнула у меня в руках. Я не собирался его убивать.

- Что ты сделал после того, как выбросил его?

- Спрыгнул через несколько метров, недалеко от парковки "Рыбацкой хижины". И всё.

- Там, где тебя заметил мой свидетель, Лу Пердье. Хорошо одетый мужик стоит под дождём. Лу Пердье убили в Довере. Ещё один конец в воду.

- Об этом я ничего не знаю, - сказал Хэнсон.

- Это ты так говоришь. Кто приказал тебе поехать в Бостон и забрать документы?

- Какая разница? Кто-то из отделения Партии в Вашингтоне.

- Партия, Партия... какая фракция? "Нацики" или "штатники"? Кому понадобились эти бумаги?

- Существуют фракции, существуют различия, но в этом деле всё это не в счёт, - сказал Хэнсон. - Партия отдала мне приказ, я его выполнил. Вот так всё и было.

- Так ты и поступил? - Голос Сэма дрожал от ярости. - Швырнул мне это дело, с самого начала зная, что случилось?

- А что ещё мне было делать? - выкрикнул Хэнсон в ответ. - Я тебя, мудака упёртого, защитить пытался. Ты всё равно через пару дней сдался бы, отправил дело в архив, и всё было бы в порядке. Но, нет - ты решил показать своё благородство и правоту.

- Конечно, - сказал Сэм. - Если б я был хреновым копом, всё было бы в порядке. Но, знаешь, что, Гарольд? Я не был хреновым копом. Я был хорошим копом. А за последние дни я стал хреновым человеком, стал хреновым мужем, но скоро всё изменится. - Он развернул бумаги и протянул их. - Вот. Держи, шлюха партийная. Вот, что ты искал. Стоило оно того, чтобы убить невинного беглеца? Врать мне и всем остальным в департаменте? Скрывать всё, что связано с этим делом?

Взгляд Хэнсона застыл над стопкой бумаг. У Сэма появилось странное чувство, что он знал, на что сейчас смотрел, и это знание откроется в течение ближайших нескольких секунд.

- Как... Где ты их взял?

- С трупа этого бедолаги, вот, где. Ты плохо искал, Гарольд. Беженцы специалисты по сокрытию разных вещей. Эти бумаги были распечатаны с микроплёнки, которую он прятал у себя в заднице.

- Как долго они у тебя?

- Недостаточно долго, поэтому мне и разнесли весь дом. Легионеры вломились не просто так, они искали их. Хочешь знать, что это?

- Что ты за них хочешь? - спросил Хэнсон.

- Это потом. Сейчас важны только бумаги. Это расчёты, схемы, чертежи создания бомбы. Супербомбы, которая расщепляет атом. Атомной бомбы. И нам с тобой предстоит решить, куда эти бумаги пойдут дальше.

- Поверить не могу, - едва слышным шёпотом произнёс Хэнсон.

- Мне сказали, что подобная бомба, совсем небольшая, способна уничтожить порт. Небольшой город. Танковую дивизию. И эти чертежи, схемы привезли с собой в американские исследовательские институты еврейские беженцы, смышлёные ребята из Европы, профессора и учёные, полуголодные и избитые, но всё ещё живые. Уверен, это не всё. Предстоит ещё много работы. Но у них есть наброски, расчёты. И, раз они привезли их с собой, кому они их отдадут? Лонгу и его бандитам? Русским? "Красные" - единственные, кто всё ещё бьётся с нацистами, которые методично уничтожают их семьи и дома. Они связались с людьми на воле, с людьми, вроде моей жены, которые могли перевезти беглеца и чертежи к русским.

- Пожалуйста, Сэм, отдай бумаги.

- С чего бы?

- Да как ты смеешь так говорить? Нам нужны эти расчёты, чтобы подготовиться, когда Гитлер возьмётся за нас. Ты прекрасно знаешь, что нас меньше, что у нас меньше оружия. Если эти бумаги настоящие, бомба сможет уравнять наши шансы, когда придёт время. И, поверь, рано или поздно Гитлер за нас возьмётся, сколько бы торговых договоров ни заключал с ним Лонг, какими бы друзьями они ни были. У Гитлера со Сталиным была целая куча договоров и соглашений. Когда Гитлер напал в 41-м, все эти соглашения не значили нихера. Лонг может восхищаться новыми рабочими местами, но он не доверяет Гитлеру. Никто ему не доверяет. Они не должны...

- Ой, заткнись уже нахер. Бумаги мои, и я решу, что с ними делать. Почему бы мне не отдать их русским? Так всё изначально и задумывалось. Именно туда их и хотели доставить учёные-беженцы. Так, почему бы и не русские?

- Но, Сэм...

- Блин, может, я всех обдурю и продам их нацистам. Свяжусь со своим приятелем Грёбке и расскажу ему, что у меня есть. Как считаешь, хорошую сумму я за них получу? Выйду на пенсию и перееду с семьёй в какой-нибудь солнечный городок в Южной Америке, и пусть весь мир идёт на хер.

На той стороне гавани, с судоверфи донёсся свист. Взгляд Хэнсона был сосредоточен на бумагах в руке Сэма.