Алан Гринспен. Самый влиятельный человек мировой экономики

Учитывая преобладающие допущения того времени, ФРС смело ввязалась в битву. Большинство послевоенных экономистов сомневались в том, что она сможет контролировать инфляцию, даже если бы у нее хватило духу для повышения процентных ставок вопреки воле Администрации. Инфляция, как говорили, была обусловлена не монетаристским выбором, а узкими местами в экономике. Если компании испытывают трудности с получением сырья или рабочей силы, которые им нужны, они будут повышать цены и перекладывать расходы на потребителей. Современное представление о том, что задача денежно-кредитной политики состоит в избегании таких узких мест, было понятно, но не принято. Теоретически, более высокие процентные ставки могут удержать потребителей и компании от займов для немедленных трат; по идее, это способно снизить спрос на продукцию, сырье и работников, помогая избегать узких мест и инфляции. Но большинство экономистов считали, что есть вещи поважнее процентных ставок: изменения в договоренностях с работниками, рост производительности компаний, новые возможности для продаж за рубежом – любой из этих факторов мог оказать более выраженное влияние на цены³. «Сегодня немногие экономисты рассматривают денежно-кредитную политику Федерального резерва как панацею для управления бизнес-циклом», – заявил Пол Самуэльсон в первом издании своего знаменитого учебника, опубликованного в 1948 году⁴. По словам финансового историка Роберта Хетцеля, «после Второй мировой войны монетаристская политика была сиротой»⁵.

В последний день января 1951 года Трумэн убедил лидеров ФРС в серьезности корейского кризиса. Он вызвал всех членов Федерального комитета по регулированию процентных ставок и Федерального комитета открытого рынка (FOMC) в Белый дом и сделал всё возможное, чтобы напугать их. «Это настоящая чрезвычайная ситуация, величайшая, с которой когда-либо сталкивалась наша страна, включая две мировые войны и все предыдущие войны», – сказал он. Но центральные банкиры стояли на своем. Председатель МакКейб предположил, что военная мощь зависит от экономической мощи, и для этого требуется стабильность цен. Затем Администрация попыталась подчинить центральных банкиров: она напечатала публичное заявление о том, что ФРС обязалась защитить 2,5 %-ный потолок по займам. Но руководители ФРС представили собственный отчет об этой встрече, в котором явно исключалось такое обязательство. Осознав, что ФРС может в одностороннем порядке приостановить закупки казначейских облигаций, администрация Трумэна повела себя сдержанно. По условиям нового «соглашения Федерального казначейства», долгосрочная процентная ставка наконец могла подняться⁶. Инфляция резко снизилась, доказав, что денежно-кредитная политика вовсе не бессильна.

Но администрация Трумэна еще не была побеждена. Она вынудила председателя МакКейба уйти и назначила на его место чиновника Казначейства Уильяма МакЧесни Мартина. Но если Мартина и выбрали за его предполагаемую преданность Белому дому, он вскоре доказал свою независимость. Мартин не только не восстановил старый потолок процентных ставок, но заявил в своем первом же выступлении, что «если инфляция не будет контролироваться, это может оказаться еще более серьезной угрозой жизнеспособности страны, чем всё нарастающая агрессия противников вне наших границ». Его заявление было весьма значительным: императивы стабильности цен превзошли императивы войны и геополитики – и это означало глубокие перемены. Беззубый центральный банк, на который Бернс не обращал внимания, теперь стал силой, с которой приходилось считаться.

Несколько лет спустя председатель ФРС Мартин столкнулся с Трумэном на улице в Нью-Йорке. Бывший президент остановился, пристально посмотрел на него и произнес одно слово: «Предатель», – а затем пошел дальше⁷.