Алан Шни (СИ)

Помимо родника, Киёмидзу-дэра знаменит своей широкой террасой, построенной без единого гвоздя и установленной на 139 сваях. С нее открывается отличная панорама города, особенно прекрасная выглядящая весной, когда цветут вишни. Кроме этого, в старину ходило поверье, что тот, кто спрыгнет с террасы и останется в мире живых, будет вознагражден исполнением самого заветного желания. По официальной статистике, отважились на этот, по-другому не скажешь, прыжок веры 234 человека, из которых 200, не иначе, как по воле божьей, как-то умудрились выжить.

— Ну вот я и здесь, надеюсь, что местные служащие отнесутся ко мне нормально, — без особой радости прошептал я себе под нос.

Не придумав ничего лучше, я, не мудрствуя лукаво, выловил одну из многих мико, бродивших то тут то там, и прямо, без размусоливаний, настоятельно попросил отвести меня к настоятелю храма по одному очень деликатному вопросу. Внимательно осмотрев меня и мой внешний вид, она поклонилась и, быстро развернувшись, растворилась в толпе местных туристов, оставив меня в полном одиночестве.

Прошло едва ли минут двадцать, когда ко мне подошла девушка в форменной одежде мико и благодаря немного отпустившему меня напряжению я смог более внимательно рассмотреть её наряд: ярко красные штаны и заправленное в них, если не ошибаюсь, нижнее кимоно белоснежного цвета. Кстати, весьма симпатично смотрящееся на местных девушках, есть в этом какой то шарм, кхм… В общем, меня поманили за собой в сторону, закрытую для туристов, где, проведя через хитросплетения внутренних коридоров, вывели в зал, где, возможно, и проводятся ритуалы богослужения. Там-то меня и ждал местный настоятель: японец средних лет с едва заметной проседью. Ничего выдающегося на первый взгляд в нём не было, но вот его внимательный взгляд сразу выветривал подобные мысли.

— Здравствуйте, меня зовут Алан Шни. Извините за беспокойство, у меня мало времени, — неуклюже поклонившись, постарался я сгладить первое впечатление с моим незапланированным приёмом.

— Интересно, — внимательно осмотрев меня с ног до головы выдал он. — меня зовут Окихиро Ямаути и мне кажется, молодой человек, что я знаю причину вашего появления. Нам предстоит долгий и, я надеюсь, продуктивный разговор.

— Хорошо! Раз так, то вы сможете мне помочь? — растерявшись от столь необычного приветствия мне только и оставалось, что принять предложение усесться на против него, попутно перейдя к обсуждении моей цели визита.

Выражение лица жреца потеряло мягкость, вмиг поменявшись на серьёзное и сосредоточенное.

— Я понимаю твоё беспокойство, но должен сразу предупредить чтобы не давать лишних надежд, — посмотрев мне в глаза и увидев, что его слушают, он продолжил. — Наверное, ты сейчас ждёшь, что я начну давать тебе советы или вообще решу твою проблему с божественной помощью? — хмыкнул Окихиро. — Нет. Видишь ли, я почти уверен, что тебе не в силах помочь ни в одном из храмов Японии, а просить помощь у Ками-сама… — покачал тот головой. — Если говорить откровенно, на это пойдёт далеко не каждый, ведь боги покинули наш мир и обратить на себя их внимание дорогого стоит.

— Н-но как, что мне тогда делать? — потрясённо проговорил я, не в силах осознать, что этот путь, как и многие другие закрылся, звучно хлопнув на прощанье дверью.

— Ну не зря же ты проделал столь долгий путь? — пожав плечами, он едва заметно улыбнулся и в ответ на мой нечитаемый взгляд прояснил. — Я помогу тебе, рассказав о происходящих с тобой процессах, ведь тебе предстоит с этим жить. Насколько я вижу, ты уже начал предпринимать какие-то попытки, и они даже выглядят успешно…

***

Как говорится, вечерело, ничего не предвещало беды, и мы спокойно сели на поезд, направляясь в сторону нужного нам аэропорта, чтобы вернуться в нашу старую, добрую, но до какого же серую и унылую старушку Британию.

С момента памятного разговора минуло две неполные недели. Мне даже приходилось пару раз возвращаться, так как одного разговора было мало. Настроение после этого было паршивое, хоть мне и помогли. Образно говоря, меня огрели по голове спасательным кругом, но справляться со всем мне придётся в гордом одиночестве. Под конец нашего уикенда я не смирился с тем, что не достиг своей главной цели, но я принял полученную в храме информацию к сведению и, отрешившись от всего, продолжил проводить время со своими родными.

И всё было бы просто отлично. Но меня из раза в раз терзало непонятное, но отчего-то очень знакомое чувство. И даже не по этой жизни знакомое, а, так сказать, призрак прошлого, довлевшего надо мной. Непонятный дискомфорт и беспокойство неуклонно, словно действуя по непонятному мне циклу, с периодичностью в час-другой терзали мой порядком утомившийся разум.

Я настолько извёлся, что многое мог бы отдать тому, кто избавит меня от этого дискомфорта. И вот, словно в насмешку, в один нечёткий миг всё исчезло, позволив мне сполна насладиться этим затишьем перед бурей. То, что это именно затишье, мне довелось понять буквально через какую-то жалкую минуту.