Алан. Скажи, что ты моя 2

–Не мог ничего с собой поделать. С ума по ней начал сходить. В один момент даже подумал, что, может, это оно и есть, мое спасение… Может быть, я смогу пережить весь этот кошмар, если мы будем вместе? Оба сможем. Когда я приехал к ней на квартиру в день свадьбы Алана, я был настроен сделать все, чтобы доказать ей, что он ее не достоин. Что она не нужна ему, что он выбрал не ее. Она была в тысячи раз лучше Милены. Красивее, добрее, чище. И любила его, дурака. А он… Он не был ее достоин…

Я выхватил планшет и нажал на стоп. Мне сейчас нужно было отдышаться, прийти в себя. Попытаться снова запустить свое сердце, которое просто разрывалось на части.

– Это я убил его, Алан, – произнес глухо Роберт, смотря на свои руки, – никакое это не самоубийство. И не спасал я его, когда выводил через свой балкон. Сделал вид, что услышал крики, предложил выйти через меня, раз его дверь закрыта, а сам оглушил его, как только он переступил порог моей комнаты, связал. Пять дней он провалялся на моей съемной квартире. Без воды и еды. За это время я увез Бэллу в Париж и устроил у себя дома. А потом вернулся и довел дело до конца…

Мы молчали оба. Ни я, ни он друг на друга не глядели.

– Я признаюсь тебе в этом сейчас, а завтра собираюсь сдаться с поличным, написать чистосердечное…

– Зачем? – спросил я искренне. – Он заслужил. Я не сдам… Там следак нарыл твои фото с Айзой. Я решу вопрос, все снова канет в Лету, не волнуйся.

Роберт усмехается под нос и отрицательно качает головой.

– Я все равно труп, Алан. Меня и не посадят, наверное. Либо помру еще на этапе следствия. Во второй почке тоже рак, метастазы уже по половине тела. Я не проживу и пары месяцев. Я сейчас проверялся снова, когда уезжал. Поздно уже метаться…

– Бред, – качаю я головой, – онкология сейчас не приговор! Всё вылечат тебе!

Он накрывает мою руку своей. По-дружески. Искренне. И я поднимаю на него глаза и впервые смотрю на него не как на соперника. Я уважаю его. И понимаю.

– Мне нужно уходить, Алан… Пора… Я к Айзе хочу. Она, конечно, в раю, но вдруг мне хотя бы на минутку дадут с ней увидеться… Я любил Бэллу. Искренне любил. Трудно тебе, наверное, меня понять. Это не та любовь была, что у тебя к ней или у меня к ее сестре. Более осмысленная, что ли, даже, может быть, отцовская. Да, наверное, я ей действительно отчасти заменил отца. Дал ощущение тепла и заботы, в которых она так сильно нуждалась. Поддержал, собой закрыл, когда ей казалось, что она оголена и беззащитна. А за это получил эту волшебную девочку, которая так грела меня эти годы… Можешь ненавидеть меня, но знай, что нам с ней хорошо было, вопреки всему. Пусть она не горела в моих руках никогда, но… Я не был ненавистным и нелюбимым. Может быть, ты не сможешь даже никогда моего места в ее жизни занять. И не нужно тебе занимать. Я тебя своя любовь – яркая, искренняя, дикая… Ты только иногда ее обуздывай, эту свою любовь. Не смей делать больно моей девочке…

– Она была с тобой счастлива… – хрипло признал я. Потому что это было правдой. Эта правда жгла мне душу все эти годы. И я буду с ней жить всегда. Она будет сидеть в мрачных закоулках моей души. Моя кара, моя карма.

– Да, я смог выторговать у судьбы семь счастливых лет для себя… Но это счастье не мое, Алан. Оно краденое. У тебя краденое, у неё. Она твоя женщина. А ты ее мужчина. И даже Бог видел это, поэтому и не дал нам детей… Я все понимал всегда. И сразу для себя решил, как понял, что нежилец, что должен передать ее тебе, чтобы она не пропала, не сгинула в этом диком мире жестокости. Слишком она ранимая и нежная…

Я в изумлении поднял на него глаза, пытаясь понять, о чем это он…

– Ты не понял, что ли? Я принял предложение работать в Москве только потому, что понимал, что это ты за ним стоишь. Мне нужно было убедиться в том, что ты правда любишь ее… Что тебе можно заботу о ней доверить. Что ты не предашь. Я не мог просто так бросить Бэллу на произвол судьбы. Наверное, только это в первый раз из лап рака меня и вырвало… А потом, уже здесь… Думаешь, я не видел всего того, что с ней происходило эти месяцы? Да она дышала тобой. Жила только воспоминаниями о вас. Думаешь, я не понимал, что между вами особенные вещи происходят? Я дал вам шанс во всем разобраться, Алан. Считай, это моя форма попросить прощения перед тобой за то, что украл ее у тебя тогда.

Я дышал часто и глубоко, пытаясь совладать со своими чувствами, которые буквально рвали меня на части.