Алана Инош

Немного приободренная её нежными словами, я стиснула зубы и одолела подъём на крыльцо. Рюрик, опередив нас, взбежал по ступенькам, чтобы открыть нам дверь, и я позавидовала той лёгкости, с которой он мог двигаться. Оно и понятно: у него-то ничего не болело, его позвонки не скрежетали друг о друга и нервы не натягивались, как струны, при каждом шаге. Миновав внешнюю и внутреннюю двери, мы оказались в небольшом коридорчике с грязным полом, где на стене висел плакат со списком и расположением находившихся в этом здании учреждений.

– Нам на второй этаж, Настенька, – сказала Альбина.

– Нет, только не это, – чуть не заплакала я.

– Ладно, зайка, держись за меня. Сейчас…

Она рывком подняла меня на руки – я едва успела обхватить её за шею. Признаться, мне было страшновато: как она, слепая, будет подниматься по ступенькам, да ещё со мной на руках? Подскочил Рюрик:

– Альбина Несторовна, давайте, лучше я…

– Я справлюсь, – ответила она. – Лучше показывай дорогу.

Мы попали в светлый, чистый коридор с белыми дверями по обеим сторонам, на каждой двери висела табличка с номером и названием учреждения. Рюрик шёл впереди, направляя нас.

– Прямо, Альбина Несторовна.

Мы прошли почти весь коридор и остановились у предпоследней двери. Рюрик постучал, потом заглянул, кому-то что-то сказал. Потом отошёл:

– Проходите.

Альбина внесла меня в светлый, чистый и уютный кабинет. Окно было одно, но довольно большое; на нём висели белые вертикальные жалюзи, у окна стоял стол, в углу – тумбочка, кулер, у другой стены – кожаная кушетка и шкаф. На стене позади стола висел плакат с анатомическим изображением человека, показывавшим скелет, мышцы и нервы. Из-за стола нам навстречу поднялся довольно высокий, коротко стриженый, хорошо сложенный мужчина в голубой врачебной спецодежде – рубашке с короткими рукавами и просторных брюках. У него было обыкновенное, ничем не примечательное лицо, круглое, отличавшееся, пожалуй, только очень здоровым цветом. На вид ему могло быть лет сорок – сорок пять. А ещё, по всей видимости, он находил время посещать солярий, да и в фитнес-клубе он, похоже, бывал регулярно – словом, вид у него был свежий и цветущий. Увидев способ моей транспортировки, он живо подскочил к нам.

– Ну-ка, ну-ка… Тихонько! – воскликнул он, сильными руками принимая меня у Альбины. – Что же вы сами-то надрываетесь, грузы таскаете? Неужели помочь некому? Где ваш верный Юрик?

– Рюрик, – поправила Альбина. – Кроме того, этот груз я не доверю никому.

– А, понимаю, – закивал доктор, и от выражения его взгляда мне стало неловко. – Он слишком драгоценен. Вот в чём дело! Понимаю, понимаю!

Что именно он понимал, доктор не уточнил, но от его понимающего вида мне стало не по себе. А ещё у меня возникло странное и смутное ощущение, будто я знаю этого дядьку… Видела когда-то очень давно. Насколько давно? Наверно, когда вода была чистой, а автомобилей не было в помине… Моя рука сама собой сжалась на невидимой рукоятке…

Меча?

Что за вздор. Бред…

– Вы бы ещё на пятом этаже разместились, Андрей Фёдорович, – сказала Альбина. – К вам пациенты вообще бы не добирались.

– Ай-ай-ай, – проговорил Андрей Фёдорович с живейшим сочувствием. – Мне страшно жаль… Прошу вас, раздевайтесь, пожалуйста. Да, я подумываю о том, чтобы перебраться в другое место, на первый этаж. Увы, в этом здании это невозможно, для этого придётся менять адрес вообще.

Он принял плащ у Альбины и повесил на вешалку, так же поступил с моей курткой. Взяв Альбину под руку, он подвёл её к стулу, стоявшему перед его столом.

– Присаживайтесь, Аля, вот стульчик.

Альбина уже хотела сесть, но заколебалась:

– Настенька, лучше ты садись… А я, ничего, постою.

– Всё в порядке, места хватит, – успокоил Андрей Фёдорович. – Присаживайтесь… А Настенька пойдёт вон туда, на кушетку. Там мы её и посмотрим, да?

Альбина села на стул, а я – на кушетку.

– Ну, что нас беспокоит? – спросил Андрей Фёдорович.

– Поясница, – ответила я, прикладывая руку к очагу мучений. – В основном вот здесь, и отдаёт под колено и временами даже в стопу, по ходу нерва. Больно садиться и вставать, нагибаться почти невозможно. По лестнице тоже, естественно…

– Так, так, и давно мучаетесь?

– Примерно неделю… При движениях боль, а в состоянии покоя немножко ноет.

– Так, ноет… Головку нагнём. Больно в крестце?

– Да…

Доктор уложил меня на кушетку, попросил поднять ногу, потом велел повернуться на здоровый бок и стал постукивать по ягодице и бедру. Потом он заставил меня сделать ещё несколько движений лёжа, сидя и стоя, при этом всё время спрашивал, чувствую ли я боль.

– Физически перенапрягались в последнее время? Поднимали тяжести, замерзали?

Я подумала.

– Летом я много работала на даче. Бегала по всему участку с лейкой, в особенно жаркий день, бывало, по целой бочке вычерпывала. Литров двести.

– Леечка тяжёлая?