Алана Инош

– Да вроде, казалось, не очень… Десять литров. У меня даже ничего не болело после этого. Ну, мышцы немножко… Но, строго говоря, я думаю, нагрузка на позвоночник была порядочная. Насчёт охлаждения – не знаю, не припомню. Может, и замерзала, но не заметила. Да, кстати, перед тем как у меня это началось, был небольшой насморк – так, лёгкая простуда, температура даже очень высоко не поднималась. Тридцать семь – тридцать семь и три… Не выше.

– Так, понятно… – Доктор помолчал, улыбнулся, спросил: – Что же вы с леечкой-то сами бегали? А мужчины что же, отлынивали?

Я вздохнула.

– Всё понятно, – проговорил доктор. – И всё-таки нельзя всё взваливать на хрупкие женские плечи, это не по-мужски, я считаю. Наверно, и лопаткой махали?

– Случалось, – вздохнула я опять. – Но я бы не сказала, что я так уж сильно напрягалась при этом. Грядок весной, слава Богу, не копала, но сорняки выкапывать приходилось в течение всего лета. Знаете, какие у нас в малине одуванчики вымахивали? Монстры! Стебель полуметровый, а корень – сантиметров сорок вглубь. Такие без лопаты не одолеть.

– Дача – это замечательно, – сказал доктор, прощупывая сильными пальцами мои позвонки. – Природа, свежий воздух… Только всего должно быть в меру, иначе это будет не радость, а горе. Что с вами, я полагаю, и случилось. А остеохондрозик у нас в анамнезе имеется?

– Имеется, – призналась я. – Шейного и грудного отдела. Хотя, кто его знает – может, уже и ниже спустился.

Альбина, до сих пор сидевшая молча, подала голос:

– Андрей Фёдорович, вы можете сказать, что с ней такое? Что это у неё – радикулит?

– Надеюсь, что нет, – улыбнулся доктор. – Вообще-то, если по-хорошему, то надо бы сделать снимочек пояснично-крестцового отдела, чтобы посмотреть, не случилось ли чего-то с дисками. Но это можно сделать и чуть позже, а сейчас попробуем облегчить боль. Настенька, проходите вон в ту комнату, раздевайтесь и ложитесь на стол.

За перегородкой было ещё одно небольшое помещение, в него из кабинета вёл проём с белой занавеской вместо двери.

– Насколько раздеваться? – Превозмогая боль, я встала с кушетки.

– До белья.

В маленьком помещении также было одно окно. Там стоял массажный стол, на стене были крючки для одежды, в углу – раковина с водопроводным краном, над ней – зеркало и полочка с какими-то флакончиками, рядом – полотенце на крючке. Я успела раздеться только до пояса, когда вошёл доктор Андрей Фёдорович.

– Не стесняемся, раздеваемся, – весело сказал он. – Бояться нечего, это только массаж.

– Мне трудно снимать джинсы, – призналась я. – При этом надо сгибаться, а это как раз очень больно.

– Давайте, я вам помогу.

Доктор очень любезно разул меня, после чего я расстегнула джинсы, а он помог мне их снять, так что мне почти не пришлось сгибаться в пояснице. Я забралась на стол и улеглась на живот, а доктор Андрей Фёдорович стал мыть руки. Вытерев их о полотенце и немного смазав каким-то кремом из флакончика на полочке, он подошёл ко мне, энергично потирая ладонью о ладонь. Потом его руки легли мне на поясницу, большие, сильные и горячие, как грелки. Сначала они просто поглаживали, потом начали разминать с нажимом, проходились и вдоль позвоночника, и с боков. Надо сказать, мял он меня довольно сильно, так что было даже немного больно позвонкам.

– Больновато, – заметила я.

– Так и должно быть, – ответил он, налегая на мою поясницу почти всем своим весом. – Вы не тревожьтесь, это естественная реакция тела на массаж.

Его руки мяли меня, как тесто, по мере работы становясь всё горячее. Я чувствовала, как будто из них в меня вливается тёплая живительная энергия, некая сила, распространяющаяся из поясницы и во все остальные части тела. А в пояснице сосредоточился какой-то тепловой очаг, в котором температура, как мне казалось, была на несколько градусов выше, чем во всём остальном теле. Тепло, покалывание, даже лёгкое жжение распространялись с позвоночника на мышцы спины, по нервам бежали энергетические импульсы, достигая даже головы – на затылок взбегали волны мурашек. Потом доктор стал гнуть меня, перевернув с живота на бок, а после на спину. Он выгибал меня винтом, стараясь пригнуть мое левое плечо к правому колену и наоборот.

– Ой, доктор, вы меня морским узлом завязать хотите? – испугалась я.

– Надо будет – завяжем, – пошутил Андрей Фёдорович.

Он трудился на совесть, мял меня так и этак, выгибал и заворачивал в такие позы, какие не снились даже йогам. Потом, вернув меня в исходное положение на животе, ещё немного погладил горячими ладонями мою поясницу, накрыл меня до плеч простынёй и сказал:

– Ну, всё, теперь полежите минут пять. Сразу вскакивать нельзя.

Я осталась лежать на столе. Меня сильно клонило в сон, я растекалась по столу, как кисель, а боли нигде не чувствовалось, только тепло и приятная истома. Доктор ушёл за перегородку, в кабинет, и они с Альбиной негромко разговаривали. Кое-что я расслышала.

– Ну, что, Аля? Потихоньку выбираемся из хандры? – спросил Андрей Фёдорович.

– Пытаюсь, – ответила Альбина.

– Получается?

– Ну, как сказать… Кажется, да.

– Кажется или да?

– Да.