Аласдэр (ЛП)

Лео резко крутанулся в страхе, что упустил вампира, что тот появится рядом и вцепится в горло. Но вокруг не было ни Аласдэра, ни Василиоса, а Лео очутился в совершенно другом месте.

Аласдэр поднял тело Лео и закинул себе на плечо. По правде говоря, вампиру не хотелось этого делать. Не сейчас и не перед Таносом. Но выбора не оставалось: и Лео нельзя бросать, и Таносу нужно помочь.

Придерживая тело парня за ноги, вампир переместился в офис, где оставил Айседору с Таносом. От увиденного у него чуть не подогнулись колени. Танос сидел, прислонившись спиной к стене, и зажимал ладонью шею. Кровь просачивалась между пальцами и тёмно-красными ручейками стекала по руке. Голубые обычно сверкавшие глаза кузена теперь казались тусклыми и безжизненными.

«Что за хрень тут произошла?»

Аласдэр присел рядом с кузеном и опустил Лео на пол. Потом с тревогой взглянул на лицо младшего вампира, ставшее землистого цвета. Всё было очень плохо.

— Покажи, — потребовал Аласдэр, указывая на рану под ладонью кузена. Тот отказался, и Аласдэр повторил: — Покажи.

— Не могу, — умудрился произнести Танос напряжёнными губами.

— Почему? Просто убери руку. Я вылечу.

Танос поморщился:

— Ладонь. Она сплавилась с серебром.

Пододвинувшись ближе, Аласдэр увидел, о чём говорил Танос. Левая рука была прижата к груди, а ладонь — к шее так, словно вампир пытался вытащить застрявшее оружие. Но, похоже, когда Танос за него взялся, металл вплавился в пальцы и спаял ладонь с раной, исключив любую возможность залечить повреждение напрямую.

Между ладонью и шеей Таноса виднелось серебро, вскипавшее крошечными пузырьками. Должно быть, боль была мучительной не только от яда, но и от самого ожога. Серебро плавилось только при температуре 961,8 градуса по Цельсию — маленький факт, который усвоил Аласдэр за многие годы, пока руководил креслом пыток в Судебном зале. То, что Танос мог говорить, уже было чудом.

Под тонкой, как бумага, кожей от шеи до уха проступили вены жуткого серого цвета. По ним сейчас тёк яд.

— Кто это сделал?

Танос попытался выпрямиться, но зашипел и резко осел.

— Какой-то придурок, знакомый Исы…

— Что значит «знакомый Исы»?

— Какой-то высокий ублюдок в элегантном костюме с галстуком. Если честно, я не думал, что умру именно так.

— Ты не умрёшь, — поклялся Аласдэр, пытаясь придумать, как остановить распространение яда.

— Это дерьмо без прямого контакта не вылечить. И ты об этом знаешь. Его уже слишком много в крови. Я думал, что умру от кинжала или ты, разозлившись, оторвёшь мне голову. Но не от чёртова канцелярского ножа какого-то треклятого человека.

Так вот чем была вязкая субстанция между шеей Таноса и его ладонью.

— Нужно найти Ису.

— Если ты думаешь, что я уйду отсюда…

— Иди! — взревел Танос.

Аласдэр потянулся к безвольно повисшей руке кузена.

— Нет. А теперь заткнись и дай мне ладонь.

Танос открыл было рот что-то возразить, но поразмыслив, видно, решил сделать, как велено. На ощупь его ладонь не была прохладной, она была почти обжигающей.

Как и у прочих хладнокровных существ, тело вампира изменяло температуру в зависимости от окружающей среды или эмоций. Сейчас же кожа вампира нагревалась из-за сильной боли. Но Аласдэр сжал пальцами вялую ладонь кузена и, превозмогая боль, стиснул зубы.

«Моя боль — ничто по сравнению с его болью».

Другой рукой Аласдэр взялся за запястье Лео и уже собирался исчезнуть из комнаты, как тут со стены сорвалась фотография и приземлилась прямо у их ног.

Аласдэр перевёл на неё взгляд и увидел изображение купален. То самое, что попалось на глаза в прошлый раз, когда он остался один на один с Лео в этом кабинете. И то самое, что заставило искать ответы.

Именно в тот момент хорошо знакомый мир Аласдэра начал рушиться. Вампир глянул на человека, который оставался в пугающе бессознательном состоянии, и подумал: «Интересно, он сейчас там?»

Древние Афины. 47 год до н. э.

Словно кто-то переключил на телевизоре канал.

Лео потёр глаза и, открыв их снова, узнал новое место.

Он снова в купальнях.

Ночью.

И в воздухе чувствовалось определенное напряжение… Сексуальное?

Затем Лео услышал его — крик несдерживаемого наслаждения.

Сердце в груди глухо забилось, и ответно дёрнулся член. Лео, не в силах остановиться, пошёл на звук. Кожа покрывалась мурашками, но не от страха.

А от предвкушения.