Аластор

— Много чего! Исследовал ходы, начинающиеся в Скарлатто. К вашему сведению — туннели, ведущие к апартаментам высокородной Сингалиссы и лиссолет Стелани, наглухо закрыты свежей кирпичной кладкой. С наступлением мерка вам придется обратить благосклонное внимание на других прелестниц.

— Сингалисса не теряла времени зря.

— Она переоценивает обаяние своего драгоценного тела, — заметил Лоркас. — Стелани — другое дело.

— Судя по всему, вам тоже придется прибегнуть к неруническим методам ухаживания, — угрюмо отозвался Эфраим.

— Ха-ха! Легче пробить головой кирпичную кладку! И все же — препятствия меня только раззадоривают. Так или иначе, я не отступлю. Если я добьюсь успеха — представляете, какое это будет торжество свободомыслия?

— Представляю. В качестве предварительной разведки почему бы вам не пригласить Стелани отобедать с вами?

— О, разведку я уже произвел в Порт-Маре — тому шесть месяцев, как я напоролся на колючую проволоку под током. В каком-то смысле я и Стелани — старые знакомые.

Из-под арки приемного зала вышел Агнуа в бархатной треуголке, символизировавшей его почтенную должность. Морщинистое лицо старого камергера осунулось. Он отдал честь Эфраиму, приподняв треуголку:

— Высокородная Сингалисса уверяет, что чрезвычайно расстроена вашим приказом и находит его не поддающимся пониманию.

— Вы передали ей мое замечание по поводу гардероба?

— Передал, ваше могущество — она отказывается усмотреть в своих действиях какой-либо проступок. Она уверена в том, что вы снизойдете к ее просьбе и примете ее во время церемонии вдохновений,[47] чтобы обсудить ее положение.

— Приму, — согласился Эфраим. — Скажем, через пару часов, когда умбер перейдет в зеленый роуэн — если верить большим часам над аркой.

— Через два часа, ваше могущество? Высокородная Сингалисса прибегла к самым настойчивым выражениям и желает немедленно воспользоваться преимуществами доступа к вашей мудрости.

— Настойчивые желания Сингалиссы подозрительны, — отрезал Эфраим. — Двух часов вполне достаточно, чтобы вы успели подыскать подобающие костюмы для меня и благородного Мато Лоркаса. Кроме того, мне еще нужно сделать некоторые приготовления.

Агнуа удалился, растерянный и возмущенный. В десятый раз Эфраим спросил себя: не предусмотрительнее ли было бы его уволить? Знания и опыт Агнуа делали его почти незаменимым — но старший камергер слишком часто колебался и подпадал под влияние личности, устроившей ему последний разнос.

Эфраим обратился к Лоркасу:

— Вы хотели бы присутствовать на церемонии вдохновений, не правда ли?

— Конечно! Это было бы незабываемым переживанием — одним из многих, осмелюсь заметить.

— Тогда приходите в парадную гостиную через два часа. Кстати, ваши комнаты теперь в башне Джагер. А Сингалисса переселится в то подземелье, куда вас бросили, — Эфраим широко улыбнулся. — Надеюсь, это послужит ей уроком. Вздумала шутки шутить с кайархом!

— Не думаю, что этим дело кончится, — возразил Лоркас. — Вам и не снились трюки, знакомые Сингалиссе с детства. На вашем месте перед тем, как ложиться спать, я проверял бы, не притаилась ли змея под простыней.

— Да, — перестал улыбаться Эфраим. — Вы совершенно правы.

Он зашел в замок, пересек приемный зал и углубился в портретную галерею, но вместо того, чтобы зайти к себе, повернул в боковой коридор, выложенный коричневой и белой плиткой, и таким образом попал в помещение, служившее одновременно канцелярией, казначейством и хозяйственным управлением странга. На скамье у боковой стены стояло древнее устройство связи.

Эфраим закрыл за собой дверь — на замок. Порывшись в книге кодов связи, он нажал несколько потертых клавиш с почти неразборчивыми символами. Экран озарился бледным светом, потом внезапно оживился зазубренными карминово-красными расходящимися кругами — где-то звучал вызов.

Прошло три-четыре минуты. Эфраим терпеливо сидел на стуле перед экраном. На расторопность в данном случае рассчитывать было бы глупо.

Экран окрасился в зеленый цвет. На зеленом фоне возникла россыпь размножающихся и сливающихся светлых точек, превратившаяся в голову бледного старика с зачесанными за уши редкими прядями белых волос. Патриарх уставился на Эфраима наполовину враждебным, наполовину близоруким взглядом и прохрипел голосом, напоминавшим вздохи испорченного водопроводного крана:

— Кто вызывает странг Горганс, и с какой целью?

— Эфраим, кайарх Шарродский. Я желаю говорить с вашим владетелем, кайархом.

— Я сообщу о желании вашего могущества.

Прошло еще пять минут, после чего экран заполнило массивное меднокожее лицо с огромным носом-клювом и выступающим квадратным подбородком:

— Кайарх Эфраим, ты вернулся в Шаррод. Зачем ты меня зовешь? Шаррод и Горджетто не ведут переговоров больше ста лет.

— Кайарх Госсо, я потревожил вас потому, что мне нужны сведения. Пока меня не было, горджетские меркмены проникли в мой предел. Во время последовавшей стычки погиб кайарх Йохайм — ему в спину вонзилась стрела.

Глаза Госсо сощурились, превратившись в ледяные голубые щели: