Аластор

— Количество затрачиваемых усилий пропорционально их оплате, — заметил в ответ Джантифф. — Кстати, я заметил, что ваша кладовка завалена старой сломанной мебелью и всяким хламом. За три озоля я берусь ее расчистить и унести мусор на свалку.

Яростно торгуясь, Фариск сумел сбить предложенную цену до двух озолей, после чего Джантифф взялся за дело. Сортируя хлам, он оставил себе два старых стула, трехногий стол, пару рваных матрасов, а также несколько котелков, канистр и помятых сковородок. Приобретение этих вещей и было, в сущности, основной причиной его заинтересованности в расчистке кладовки — Джантифф подозревал, однако, что если бы он просто попросил Фариска отдать ему рухлядь, тот приписал бы ей непомерную стоимость. А теперь, к полному удовлетворению Джантиффа, его дневная выручка составила шесть озолей, не считая мебели и утвари для временного жилища.

На следующий день Джантифф приступил к работе пораньше и скоро собрал и очистил семь ведер перцебов. Четыре ведра, согласно договору, он доставил Фариску, а другие три без особого труда сбыл его конкурентке из соседнего трактира, мадам Чаге, еще за три озоля.

В хорошем настроении мадам Чага отличалась исключительной словоохотливостью. Приветствуя возможность заручиться вниманием нового собеседника, она угостила Джантиффа горшком щей и отвела душу, описывая всевозможные хлопоты и неприятности, связанные с необходимостью угождать вкусам и прихотям капризных посетителей, неспособных ценить по достоинству ее кулинарные способности.

Джантифф с готовностью согласился с тем, что бремя ее забот угрожает стать невыносимым. Он заметил также, что прибыльность таверны нередко зависит от привлекательности ее интерьера и внешнего вида. Вполне возможно, что радующие глаз цветочные орнаменты на фасаде «Киммери» и изображение веселой процессии празднующих селян на длинной панели над входной дверью способствовали бы просветлению несколько унылой атмосферы, царящей в заведении, и побудили бы посетителей оставаться в ней подольше.

Мадам Чага с пренебрежением отвергла его идею:

— Все эти разговоры об орнаментах и живописных панелях хороши там, где можно нанять приличного художника. А в Баладе никто и квадрат в квадрате толком не нарисует!

— Почему же? — наивно возразил Джантифф. — Я учился рисованию много лет. Может быть, у меня получится что-нибудь в этом роде.

На протяжении следующих полутора часов Джантифф имел возможность убедиться в том, что в искусстве бесконечно торговаться мадам Чага превосходила даже Фариска. Напустив на себя безразличный, несколько скучающий вид, однако, в конце концов он сумел заключить договор примерно на таких условиях, какие его устраивали, причем мадам Чага даже выдала авансом пять озолей на приобретение материалов.

Джантифф тотчас же отправился в сельскую лавку, где купил разные краски и несколько кистей. Выходя на улицу, он заметил приближавшегося ленивой косолапой походкой плотного полнощекого субъекта в рыжеватом костюме.

— Юбанк! Вас-то мне и нужно было видеть! — позвал его Джантифф, придав голосу нарочитую бодрость. — Теперь мы можем вернуться к нашему первоначальному плану!

— К какому такому плану? — Юбанк остановился в явном замешательстве.

— Вы не помните? За сто озолей — что, надо сказать, грабеж среди бела дня! — вы обещали отвезти меня в унцибальский космический порт, чтобы я успел улететь на «Серенаике».

Юбанк задумчиво кивнул:

— Разумеется, сто озолей должны быть выплачены авансом. Ты это учитываешь?

— Не вижу препятствий! — уверенно заявил Джантифф. — У меня на руках что-то вроде тридцати озолей. Сделка с мадам Чагой принесет еще двадцать два. Сверх того, я зарабатываю по шесть-семь озолей в день.

— Рад слышать, что у тебя хорошо идут дела, — вежливо отозвался экспедитор. — Поделись опытом: в чем секрет процветания?

— Никакх секретов! Каждый мог бы делать то же самое. Я просто-напросто брожу по пояс в морской воде и собираю семь ведер перцебов, потом вынимаю их из раковин, чищу и поставляю в «Киммери» и в «Старый гревун». Не желаете ли получать время от времени ведро-другое отборных моллюсков?

Юбанк рассмеялся:

— Мне достаточно того, что подают в «Гревуне». Но ты мог бы обратиться к повару гроссмастера Шубарта. Гроссмастер вернулся, у него нынче много гостей. А им несомненно придутся по вкусу свежие перцебы.

— Превосходная мысль! Можно считать, что я уже на борту «Серенаики»!

Юбанк молча улыбнулся характерной для него отстраненной улыбочкой и пошел своей дорогой. Джантифф задержался, чтобы поразмыслить. Чем скорее он заработает сотню озолей, тем лучше. Озоли гроссмастера ничем не хуже любых других. Попытка — не пытка!