Аластор

Шерматц продолжал:

— В любом случае, теперь мы должны уделить первоочередное внимание Аррабусу и Шептунам. Поведение самозванцев представляется мне загадочным. Не рассчитывают же они, в самом деле, править страной, находясь в полной изоляции? Как только они прибудут на празднество столетия или обратятся к населению по телевидению, их сразу опознают бывшие соседи и многие другие знакомые. Как они рассчитывают обвести вокруг пальца, например, квартирантов Розовой ночлежки?

— Скорее всего, они полагаются на внешнее сходство, — предположил Джантифф. — Пока никто ничего не подозревает, никто ничего не заметит.

Шерматц с сомнением покачал головой:

— Даже если они гримируются, сходство не может быть настолько убедительным. Возможно, они рассчитывают изменить внешность хирургическим путем. Да, с их точки зрения пластическая операция — лучший выход из положения. Думаю, они уже воспользовались такой возможностью.

— Вчера в усадьбе гроссмастера они выглядели как обычно.

— Верно. И это совершенно необъяснимо! Они не настолько глупы, чтобы не понимать очевидную опасность разоблачения, и несомненно приготовились. Но как? В высшей степени любопытно! Признаться, я заинтригован. В гениальной простоте их плана есть некое величие.

Джантифф не разделял энтузиазм своего избавителя:

— Как вы с ними поступите?

— Возможны, как минимум, два варианта. Мы могли бы публично их разоблачить — и тем самым создать небывалую сенсацию — или тайно арестовать их и провести расследование за закрытыми дверями, тем временем назначив новых Шептунов. Меня больше привлекает первая возможность. Аррабины насладятся спектаклем — и почему бы мы отказали в таком удовольствии этим, по существу, ни в чем не повинным людям, хотя бы и склонным к бесплодной праздности?

— Как и кем будет координироваться такой спектакль?

— Это очень просто устроить. По существу, пышное представление уже организовано самими Шептунами-самозванцами. На Съезде съездов они намерены обратиться к делегатам и почетным гостям. Все остальные аррабины увидят их только по телевизору. Самый подходящий момент для того, чтобы сорвать с них маски, так сказать.

Джантифф подумал, нахмурился:

— Они опять поднимутся на Пьедестал — с такого расстояния, да еще на фоне неба, их никто не опознает. А телеоператорам запретят снимать крупным планом.

— Пожалуй, ты прав, — кивнул Риль Шерматц. — Но в момент разоблачения бы обеспечим передачу крупным планом, и скрыться им будет некуда.

Космический бот пролетел над яйлой. Перед ними, как огромная электронная схема с одинаковыми торчащими компонентами, простирался Унцибал, а за ним тускло поблескивало Саламанское море — гладкое плоское пространство цвета мутного полевого шпата. Черный экипаж быстро спустился и приземлился у самого здания космического порта.

— Сегодня мы остановимся в «Приюте путешественника», — сказал Шерматц. — Сей памятник пережиткам элитизма находится в плачевном состоянии. Тем не менее, ничего другого не остается — если ты не предпочитаешь провести ночь в своем логове за общественным туалетом в парке аттракционов.

— Как-нибудь навещу Дисджерферакт, чтобы вспомнить все былое, — отозвался Джантифф. — По правде говоря, моя хижина на пляже была немногим лучше… И все же там я чувствовал себя, как дома. В каком-то смысле я даже был счастлив. Я не голодал, мог любоваться на Искриану, у меня были определенные цели — практически неосуществимые, как я теперь понимаю, но тогда я этого не знал. Да! На берегу Стонущего океана мне казалось, что я живу не зря!

— А теперь?

— Теперь я чувствую себя постаревшим, разбитым, поглупевшим.

Шерматц рассмеялся:

— У меня не раз было такое же ощущение. Тем не менее — вопреки всему — жизнь идет своим чередом.

— Жизнь — странная штука, должен признаться.

В «Приюте путешественника» Риль Шерматц заказал апартаменты из шести комнат, настояв на самых высоких стандартах приготовления пищи и обслуживания.

Джантифф недоверчиво заметил, что, учитывая аррабинский подход к кулинарии и комфорту, его ожидания вряд ли оправдаются.

— Посмотрим, — усмехнулся Шерматц. — Как правило, я не слишком требователен, но здесь, принимая во внимание откровенно элитарные расценки, эгалистическое обслуживание меня не удовлетворит. В отличие от большинства туристов и прочих приезжих, я уполномочен накладывать суровое и безотлагательное взыскание за любые проявления лени, халатности и недобросовестности. Таковы мои должностные прерогативы. Думаю, что на этот раз условия твоего пребывания в этой гостинице будут существенно отличаться от общепринятых аррабинских стандартов. А теперь мне нужно заняться кое-какими делами, и я вынужден на какое-то время предоставить тебя самому себе.