Аластор

Дюиссана застонала. Стон поднимался, становился громче, превратился в скорбное завывание — Дюиссана даром потеряла драгоценную девственность. Вырвавшись из объятий Глиннеса, она выбежала из комнаты и вихрем спустилась на причал. Открыв коробку для наживки, Дюиссана вынула пакет и лихорадочно разорвала фольгу. При виде макулатуры она издала вопль, полный мучительной тоски. Глиннес стоял в дверном проеме и смотрел — огорченный, печальный, даже мрачный, но вовсе не удивленный. Дюиссана любила его — как умела.

Позабыв о наготе, девушка пробежала по причалу и хотела спрыгнуть в лодку, но поторопилась, не удержалась на ногах и с криком плюхнулась в воду. Голос ее сразу превратился в неразборчивое бульканье.

Глиннес выбежал на причал и спустился в лодку. Бледные очертания девушки угадывались совсем рядом — дальше, чем он доставал рукой, перегнувшись через борт. В звездном свете он видел искаженное ужасом лицо — Дюиссана не умела плавать. В трех метрах за ней появился маслянисто-черный гребень головы мерлинга с отливающими серебром глазами-блюдцами. Глиннес хрипло, отчаянно закричал, изо всех сил протягивая руку Дюиссане. Чуть высунувшись из воды, мерлинг подплыл поближе и схватил Дюиссану за щиколотку. Глиннес прыгнул на мерлинга, ударив кулаком куда-то между серебристыми глазами и повредив костяшки пальцев. Мерлинг слегка опешил. Дюиссана вцепилась в Глиннеса железной хваткой утопающей и, пытаясь взобраться наверх, обхватила ему шею ногами. Глиннес наглотался воды, оторвал от себя девушку, вдохнул наконец воздуха, толкнул ее к лодке — и почувствовал, как его тянет за лодыжку холодный хватательный плавник. Глиннес переживал кошмар, с детства преследовавший каждого на Труллионе — его тащили под воду, еще живого, чтобы слопать под окнами родного дома. Глиннес лягался, как сумасшедший, пару раз угодив пяткой мерлингу в пасть, перевернулся на спину, снова на живот — и вырвался. Дюиссана обнимала сваю под причалом, задыхаясь от бесшумного истерического плача. Барахтаясь, Глиннес добрался до лесенки на конце причала, перебежал по причалу в лодку и вытащил Дюиссану, перевалив ее через борт. Обессиленные, они лежали в лодке, часто дыша и разинув рты, как две выброшенные на берег рыбы.

Что-то стукнулось о днище лодки — мерлинг был раздосадован. Глиннес вспомнил, что голодные мерлинги нередко переворачивали лодки со спящими людьми. Пошатываясь, он выбрался на причал, втащил за собой дрожащую горе-соблазнительницу и повел ее к дому по озаренной звездами тропе.

Дюиссана стояла посреди комнаты, безмолвная и несчастная, пока Глиннес наливал два стаканчика оланчийского рома. Погруженная в невеселые мысли, девушка безразлично пригубила ром. Глиннес вытер ее насухо полотенцем, сам тоже вытерся, и отвел ее к кровати. Дюиссана начала плакать. Глиннес гладил ее по голове, целовал ей щеки и лоб. В конце концов она согрелась и расслабилась. Кауч еще пьянил ее, мысль о темной неподвижной воде пугала — она становилась отзывчивее, и любовники снова обнялись.

Рано утром Дюиссана вскочила с постели и, не говоря ни слова, быстро надела тонкое платье и сандалии. Глиннес наблюдал за происходящим бесстрастно и вяло, будто глядя в перевернутый бинокль. Когда Дюиссана подобрала накидку и бросила ее на плечи, Глиннес приподнялся на вытянутых руках: «Ты куда?»

Дюиссана мельком покосилась на него — выражение ее лица удержало Глиннеса от дальнейших расспросов. Поднявшись с кровати, он обернул вокруг пояса парай. Дюиссана уже вышла. Глиннес спустился за ней по тропе на причал, пытаясь придумать слова, звучащие не слишком неискренне и в то же время не слишком раздражительно.

Дюиссана вступила в лодку, бросила ничего не значащий взгляд через плечо и уехала. Глиннес стоял, провожая глазами удаляющуюся лодку — ум его, смутно разгоряченный, пытался найти выход из тупика. Что заставляло Дюиссану вести себя нарочито бесчувственно? Она сама пришла к нему — он ничего не обещал и не предлагал... Глиннес понял свою ошибку. Следовало смотреть на вещи с точки зрения треваньев. Он унизил Дюиссану, нанес ей невыносимое оскорбление. Он принял дар неизмеримой ценности и ничего не дал взамен — не говоря уже о надежде разбогатеть, побудившей девушку приехать в первую очередь. Черствый, бессердечный, малодушный, он посмеялся над ней, оставил ее с носом.