Аластор

Глиннес следил за белой лодкой, пока та не скрылась за излучиной, потом посмотрел на небо. Над горами, обагренные солнцем, нависли тяжелые тучи. Амбальский плес навевал какую-то усталую тяжесть. Угольным эскизом на фоне серовато-лилового пролива темнел остров Амбаль. Глиннес поднялся на веранду и опустился в старое плетеное кресло. Прошедшая ночь, насыщенная событиями, теперь казалась бессвязным, бесплотным сновидением. Во всяком случае, Глиннес вспоминал о ней без удовольствия. Побуждения лукавой Дюиссаны были не вполне лживыми. Если бы он насмеялся над ней, она бы уехала разгневанная, но не пристыженная. В пепельном дневном свете все выглядело по-другому, все приобретало иной смысл!

Раздраженный неприятным ходом мыслей, Глиннес вскочил на ноги. Нужно было работать. Предстояло многое сделать. Собрать мускатные яблоки. Сходить в лес, набрать перечной травы и высушить ее. Перекопать огородные грядки. Отремонтировать сарай, грозивший обрушиться каждую минуту. Перспектива тяжелого труда навеяла непреодолимую дремоту — Глиннес забрался в постель и уснул.

Примерно в полдень его разбудил легкий стук дождевых капель по крыше. Набросив халат, Глиннес лежал и думал. Где-то в глубине памяти таилось что-то зловещее, не дававшее покоя, требовавшее немедленного действия. Тренировка на стадионе? Лют Касагейв? Акадий? Глэй? Дюиссана? Как насчет Дюиссаны? Она пришла и ушла — больше ей никогда не придется украшать волосы желтым цветком. Впрочем, скорее всего, придется — чтобы скрыть позорный факт от внимания отца. С другой стороны, она может в ярости выпалить Вангу Дроссету всю подноготную, с нее станется. Но скорее всего Дюиссана предложит родителям искаженную версию ночных приключений. Вероятность такого развития событий, уже тревожившая Глиннеса подсознательно, начинала приобретать откровенно зловещий характер. Он встал с кровати и подошел к двери. Серебристая моросящая пелена скрывала большую часть Амбальского плеса, но поблизости не было ни одной лодки. Кочевники-треваньи считали дождь плохим предзнаменованием — даже жажда мщения не заставила бы их пуститься в опасное предприятие под дождем.

Порывшись в кладовке, Глиннес нашел в горшке холодные остатки рагу из вареных червилей и закусил ими без всякого аппетита. Дождь внезапно кончился — Амбальский плес развиднелся в солнечных лучах. Глиннес вышел на веранду: весь мир, свежий и мокрый, блестел обновленными красками, вода блестела под светлым чистым небом. Настроение заметно улучшилось.

Нужно было работать. Опустившись в плетеное кресло, Глиннес продолжал, однако, размышлять. Из Ильфийской протоки на Амбальский плес выплывала лодка. Глиннес испуганно напрягся, вскочил. Но это был всего лишь арендованный ялик Харрада-младшего. Управлявший яликом молодой человек в костюме, напоминавшем форменную одежду, явно заблудился. Подрулив к причалу Рэйбендери, он встал, взобравшись на сиденье: «Эй, привет! В вашем лабиринте мерлинг ногу сломит. Я ищу Млатозвонную заводь, у острова Сарпассанте».

«Вы значительно южнее. Кто вам нужен?»

Молодой человек прочитал по бумажке: «Некий Джанно Акадий».

«Поверните по Фарванскому рукаву — вот сюда — до широкой реки Заур, по реке поднимитесь до второй протоки слева, а она уже доведет до самой Млатозвонной заводи. Усадьба Акадия, с пятью башнями, торчит на крутом мысу».

«Спасибо, как-нибудь разберусь. Вы, случайно, не Глиннес Хульден из «Танчинаров»?»

«Он самый».

«Видел, как вы играли против «Боевиков». Им с «Танчинарами», конечно, тягаться не под силу».

«У них молодая, самонадеянная команда — но они могут неплохо сыграть, если постараются».

«Я тоже так думаю. Ну, ладно — удачи «Танчинарам» и еще раз спасибо!»

Лодка двинулась к Фарванскому рукаву и скрылась за серебристо-ржавыми помандерами. Оставшись в одиночестве, Глиннес продолжал думать о «Танчинарах». Они не тренировались с тех пор, как проиграли «Канчедам», у них не было денег, не было шерли... Мысли Глиннеса вернулись к Дюиссане, навсегда потерявшей возможность красоваться на пьедестале среди многотысячной толпы, а от Дюиссаны — к Вангу Дроссету. Посвящен ли неистовый гетман в тайны прошедшей ночи? Обширный Амбальский плес все еще пустовал. Глиннес зашел в комнату и позвонил Акадию.

Экран засветился — на лице ментора было необычно сварливое выражение, капризный голос стал положительно едким: «Звонят, звонят, без конца звонят! Телефон — сомнительное изобретение. Я ожидаю высокопоставленного посетителя и прошу меня не беспокоить!»

«Даже так? — поднял брови Глиннес. — Не ожидаете ли вы, случайно, молодого человека в голубой форме и кепке, смахивающего на посыльного?»

«Разумеется, нет! — отрезал Акадий и тут же спохватился. — А почему ты спрашиваешь?»

«Несколько минут тому назад именно такой молодой человек спрашивал дорогу к вашей усадьбе».

«Хорошо, буду знать. Это все?»

«Я думал, что, может быть, мне стоило бы заехать к вам попозже и занять тысяч двадцать».

«Ха! Откуда я возьму двадцать тысяч?»

«Мы оба прекрасно знаем, где их можно взять».