Алатырь-камень

Зато на другой день, когда бывший атаман почти сторговался о покупке неказистого, но еще крепкого домишка, притулившегося чуть ли не к самому углу высокой белокаменной крепостной стены, царские слуги вновь разыскали его и привели в роскошный двухэтажный терем с искусно вырезанными балясинами, поддерживавшими высокое крыльцо и просторные сени.

Был там и просторный широкий двор, и подклети, в которых хватало всякого добра, да и в хлеву тоже раздавалось приятное мычание, блеяние и похрюкивание.

Старший из тех, кто его сыскал, был одет в рясу, но держался со Сланом вполне дружелюбно. «Видать, не ведает он про мои прошлые дела», – решил бывший атаман.

– Государь-батюшка проведал, что ты жилье подыскиваешь, вот и повелел подсобить. Как тебе оно, подойдет ли? – осведомился монах, назвавшийся Пименом.

Иметь такой дом было еще юношеской мечтой Слана. Потом, когда жизнь пообтрепала его, мечтой стал казаться любой дом. С тоской поглядев на предлагаемые хоромы, Слан хмуро ответил:

– Мне за него и за сто лет не расплатиться.

– А сколь у тебя есть? – деловито осведомился монах.

Слан усмехнулся и высыпал себе в руку все, что имелось в порядком отощавшей калите. Было там немного – четыре увесистые гривны, еще две рубленые, ну и так – мелкими монетами еще с полторы.

– Не густо, – усмехнулся Пимен. – Ежели на жизнь, то надолго хватит, а вот на хоромы эти…

– Сам знаю, – сурово пробурчал Слан.

– А ты не злись, не злись, – осадил его монах. – Мой продавец уж больно торопится с этим теремом. Непременно нынче хочет его продать, и именно тебе. Ну-ка, зайдем, – и, ухватив Слана за рукав, он решительно повел его за собой вверх по лестнице.

– Сказываю же, что нет боле, – ворчал на ходу Слан, но руку не вырывал – хоть поглядеть, как там прежний хозяин обустроился.

После погляда стало еще тоскливее, но виду атаман не подавал.

«Не хватало еще перед этим долгополым сопли распускать. Не дождется, – зло думал он. – Ништо. Глядишь, через пяток-другой лет и я на такой скоплю, ежели бог даст».

А дальше все было как во сне.

Монах усадил его за стол, развернул перед ним грамоту и деловито произнес:

– Высыпай калиту. Я так посмотрел – хватит у тебя, чтоб расплатиться.

– Ты за книгами божественными, видать, и вовсе ослеп, – вяло съязвил Слан, но высыпал на чистую, до желтизны выскобленную столешницу все свое богатство.

Пимен деловито отодвинул в сторону большие увесистые гривны, не посмотрел и на рубленые, а выбрал маленькую монетку.

– Вот она, плата, – произнес он. – Согласен ли ты, раб божий, отдать эту куну в уплату за эти хоромы? – торжественно произнес он.

Слану даже весело стало. Ну какой дурень с таким богатством за одну-единственную куну расстанется. Такого хоть всю жизнь ищи – все едино не сыщешь.

– А чего же не отдать-то. Хоть и дороговато оно, но уж больно мне этот терем по душе пришелся, – подыграл он монаху. – Только уж пущай все, что в нем лежит, стоит, хрюкает или мычит, – тоже в эту цену войдет.

– Само собой, – кивнул Пимен, продолжая непонятную игру, и уточнил: – Грамоте разумеешь?

– Самую малость, – последовал уклончивый ответ.

– Тогда ставь свое имя, – монах обмакнул гусиное перо в чернильницу и сунул его в руки Слана.

Тот не противился. Взял, придирчиво посмотрел – остро ли заточено, затем медленно вывел свое имя на пустом месте, которое еще оставалось в самом низу густо исписанного желтоватого листа пергамента.

После этого, возвращая перо, он благодушно поинтересовался у монаха:

– Дел у тебя иных нет, отец Пимен, что ты игрища с людьми устраиваешь?

– Дел у меня немерено, – строго ответил монах, припечатывая лист чем-то круглым.

Затем, слегка помахав им в воздухе, он аккуратно свернул документ и вдел образовавшуюся трубочку в петлю шнурка, концы которого намертво скрепляла тускло поблескивавшая тяжелая вислая печать.

– Вот прямо сейчас и пойду ими далее заниматься, делами-то своими. Гляди, купчую на дом не затеряй ненароком. А ты-то куда? – удивленно воззрился он на Слана, который направился следом за ним к выходу. – Или проводить решил?

– Так это… Ты же вроде шутковать закончил, – удивился Слан.

– Вот дурень, – покачал головой монах. – Никто с тобой и не думал шутковать. Тебе терем продали, вот и живи в нем.

– Как это живи? А ежели хозяин придет? Чего мне тогда делать? Ты что, отче? – продолжал недоумевать Слан.

– Хозяин уже пришел, – пояснил монах.

– Тем паче надо отсюда уходить.

– Так хозяин-то ведь ты! – рассердился торопившийся Пимен.

– Это как так?! – вытаращил на него глаза Слан.

– А так! Подпись ты поставил, цену дома уплатил, стало быть, ты и есть теперь хозяин, – собрав остатки терпения, еще раз пояснил монах.

– Так чего мне теперь тут делать?

– Жить! – рявкнул Пимен и с треском захлопнул за собой входную дверь.

Слан брякнулся на лавку, пребывая в сомнениях и то и дело порываясь бежать из чужого дома, куда непременно вот-вот должен был явиться настоящий хозяин.

– А чего же это я подписал-то? – вдруг спохватился он и дрожащей рукой потянул к себе трубочку из пергаментного листа, оставленную монахом на столе.