Алатырь-камень

Однако известно, что никто так зло не враждует друг с другом, как рассорившаяся родня. Недаром любая гражданская война, где бы она ни происходила, ведется с таким ожесточением и звериной злобой, что никакая другая не может с ней в этом сравниться.

Константин охотно помог, направив туда Вячеслава, вовремя оказавшегося под рукой.

– Опыт боевых действий в условиях сплошных лесов и болот для твоего войска может оказаться бесценным, – несколько высокопарно заметил он другу.

– А он нам может понадобиться? – осведомился воевода.

– Против тебя в качестве разминки выступит только одно из прусских племен, – пояснил Константин. – Нам же через пяток лет, как только покончим с Субудаем, придется полностью брать все эти места под свою руку.

– Зачем? – усомнился Вячеслав. – На Руси стали заканчиваться леса и болота? Или ты собираешься местных дикарей тоже в строй поставить? Сразу скажу – несерьезно.

– Если мы сюда не придем, то здесь очень скоро объявятся немцы, – пояснил Константин. – Кстати, напоминаю, что вся разрозненная Германия объединилась в середине XIX века именно под эгидой прусских королей. А Руси это надо?

– Считаешь, что если не будет Пруссии, то они не объединятся вообще? – саркастически хмыкнул воевода.

– Я ничего не считаю, – пояснил Константин. – Пусть они что хотят, то и творят, но не в такой опасной близости от русской земли. Я предпочитаю видеть у себя на северо-западных границах соседями поляков, и только их.

Вячеслав вздохнул, с легким сожалением покосился на высокие стены Городно, которые он намеревался, тряхнув стариной, взять в очередной раз, возглавив ночную группу штурмовиков-спецназовцев и… поехал бить судавов. Управился он тогда сравнительно быстро, всего за две с лишним недели.

Бил жестоко. Из воинов незадачливого прусского племени, столь неудачно выбравшего себе «мальчика для битья», после неудавшегося набега вернулся обратно от силы каждый десятый, да и то благодаря все тем же лесам, в которых так удобно скрываться от победителей.

С тех самых пор судавы ни разу не помышляли о том, чтобы напасть на ятвягов. Да и некому было. Немногочисленным уцелевшим воинам в избытке хватало иных забот. Зато теперь осильнели их западные соседи галинды. Кстати, именно они и доставляли больше всего хлопот князю Конраду. Вольготно расположившись вдоль всей Мазовии, они вместе с кульмами то и дело устаивали набеги на подданных этого князя, отчего северные мазовецкие земли практически обезлюдели.

Не помогло Конраду и создание своего собственного ордена, которому он дал во владение замок Добжин и земли возле него. Действовали рыцари-поляки неумело. Всякий раз, пытаясь осуществить вылазку в глубь земель врага, они терпели такой урон в людях, что всего через полгода оставшихся едва стало хватать для обороны собственного замка.

Теперь же галинды, придя к выводу, что на обезлюдевших мазовецких землях добычу найти сложно, решили поискать ее южнее. Об этом и шел неспешный разговор между старейшинами и жрецами ятвягов.

– Твои воины прибыли вовремя, – заметил князю один из них. – Нам как раз понадобится много храбрецов, чтобы отбиться.

– Я помогаю только своим подданным, – резонно возразил князь. – Если вы согласны быть под моей рукой, тогда и я согласен вам помочь.

– А мы сможем потом выйти из-под твоей руки, если захотим? – осведомился один из них.

– Нет, – честно ответил Константин. – Если уж согласились, то это навеки.

Старейшины о чем-то вполголоса посовещались между собой, после чего вынесли решение:

– Нам такое не подходит. Набег будет недолгим, но зато, даже если не получится отбиться, мы все равно останемся свободными людьми. А ты хочешь прийти сюда навсегда.

– Вас все равно кто-нибудь завоюет, только этот кто-то будет куда более жестоким, чем я, – возразил Константин.

– Он не сможет жить в наших краях, – уверенно парировал один из старейшин.

«Еще как сможет, – подумал Константин, вспомнив тевтонский орден. – Просто вы с такими не сталкивались».

Последнюю фразу он повторил вслух, добавив, что все когда-нибудь происходит в первый раз, но тогда уже поздно будет что-либо изменить.

Старейшины даже не посчитали нужным отвечать что-либо. Они просто встали, чтобы попрощаться. Говорить больше было не о чем.

И вот тут-то настала пора выбросить на стол последний и решающий козырь. Признаться, сам Константин его таковым не считал. Принимая в дар от Всеведа загадочный амулет или талисман, он поначалу даже подумал, что волхв дает ему какой-нибудь простой оберег, который может защитить его владельца от стрелы, копья, меча и всяких там дубин.

Этот серебряный амулет с непонятными рунами не отличался ни искусной обработкой поверхности, ни вкраплением каких-либо драгоценных камней, если не считать восьми небольших круглых кусочков янтаря. Больше всего он был похож на обычное изображение звезды с огромным множеством лучей. При более внимательном рассмотрении Константин насчитал их аж сто восемь штук. В остальном же самое простое серебро с непонятными знаками-рунами, нанесенными на его середину.