Алатырь-камень

Бросив беглый взгляд через плечо, Константин убедился в том, что бежали не все. Двое из пяти оставались стоять, будто их пригвоздили к месту, хотя вояки из них в настоящее время были все равно аховые. У Торопыги рука, державшая факел, тряслась так сильно, что было не ясно, как он еще не выпустил его из рук. Званко выглядел поспокойнее, но только на первый и самый поверхностный взгляд. Одно только мокрое пятно, расползающееся между его ног, свидетельствовало о многом. Пожалуй, даже о слишком многом.

Впрочем, Константину и самому было не по себе.

— И чего нам с тобой делать? — спросил он у друга.

Тот облизнул пересохшие губы и неуверенно произнес:

— Надо бы следом за ним пойти. Тем более что я и сам таких еще не видел. Ты сам-то как?

— А ты? — в свою очередь спросил Константин.

— Попробую, — жалко улыбнулся Минька. — Один бы ни за что, а вместе можно, — и он сделал робкий шаг вперед.

— Погоди, — остановил его Константин. — Надо хоть факелы взять.

Он с трудом разжал пальцы Званко, вынул из его руки горящий факел и двинулся следом за Минькой. Однако через несколько шагов храбрецам пришлось остановиться. Призрак, повернувшийся к ним, четко показывал один палец. Это был явный намек на то, чтобы за ним следовал кто-то один из друзей.

— И что делать? — вновь произнес в раздумье Константин. — Идти мне или как?

Первоначальный, самый сильный испуг немного отступил, невесть куда делось тревожное ощущение скорой беды, поэтому и разговаривал он значительно спокойнее.

— А если он специально заманивает, чтобы поодиночке с нами расправиться? Ну уж фигушки ему — вместе пойдем! — расхрабрился Минька и смело шагнул вперед, но тут же опять остановился.

Полупрозрачный призрак не сдвинулся с места и сделал какой-то жест, от которого сразу повеяло чем-то недобрым. К шлепкам водяных капель тут же добавился еще один звук, гораздо более страшный. Он раздавался сверху, это потрескивал каменный свод над головой.

— По-моему, мы приплыли, — затравленно оглянулся назад Минька. — К выходу уже не успеем, — констатировал он обреченно.

Но тут призрак вновь взмахнул рукой, и зловещее потрескивание прекратилось.

— А знаешь, мне кажется, она намекает на то, что прибить нас с тобой может в любой момент, — сделал вывод Константин.

— Она?

— Ты сказки Бажова в детстве читал? — осведомился Константин у друга. — Тебе эта особа никого не напоминает?

— Хозяйка… — неуверенно начал изобретатель.

— Ага, медной горы, — подхватил Константин. — Конечно, в кино она не совсем так выглядела, но если брать в целом, так сказать, общий сюжет…

— Но это же сказки, — возмутился Минька.

— А призраки? — осадил его Константин. — И вообще, я за то время, что здесь пробыл, успел таких сказок насмотреться. Одной больше, одной меньше — мне уже без разницы. Неужели ты намека не понял? От таких настойчивых предложений не отказываются. Так что придется тебе остаться и подождать меня. А еще лучше возвращайся-ка ты, дружище, на свежий воздух. Здесь боковых ходов нет, так что заблудиться невозможно, даже если мне на обратном пути не дадут провожатых. О, смотри, — ткнул он пальцем в сторону привидения, которое кивало в такт словам Константина, словно подтверждая их.

В опрометчивости своего заявления о том, что заблудиться на обратном пути даже при отсутствии провожающих невозможно, Константин успел убедиться через полчаса. Вначале он нырнул следом за призраком в какой-то небольшой низкий лаз, где идти было можно только согнувшись в три погибели.

Проход не был прямым, а все время изгибался то в одну, то в другую сторону. Он изобиловал перекрестками, причем, оглянувшись как-то назад, Константин заметил, что если идти обратно одному, то он запутается уже на первом из них. Каждый из перекрестков имел не меньше четырех, а то и пяти-шести ответвлений. О том, куда они вели, оставалось только догадываться, а где среди них тот, который правильный, — одному богу известно.

С каждой минутой, проведенной в пути, становилось все холоднее. Дорога все время шла под уклон. Наконец они остановились. Константин не считал, сколько перекрестков осталось к тому времени за плечами. Знал только одно — много. О том, чтобы одному вернуться назад, теперь и речи быть не могло.

Затем Хозяйка медной горы, как он мысленно окрестил ее, резко повернулась и двинулась к Константину. Тот невольно попятился назад. Привидение тут же остановилось, с укором показало открытые руки, словно говоря, что оно отнюдь не собирается причинять ему вреда. Продемонстрировав таким образом свое дружелюбие, оно немного подождало, изучающе глядя на своего спутника, и вновь, но уже гораздо медленнее, двинулось к нему.

— Ну что ж, семь бед — один ответ, — вздохнул Константин. — В конце-то концов, если бы тебе понадобилось, так ты меня просто бросила бы и все. А сам я обратно все равно бы не выбрался. Да и симпатичная ты, а красота убивать не может, ибо это противоестественно.