Алби (СИ)

— Всё, вставай, — Рифус Гарт потеребил Алби за плечо, — мы с тобой везунчики, что не дай бог. Я такого фарта за всю жизнь встречал раза три, и все во Внешнем мире. Селвин, конечно, сам неисправимый идеалист, раз решил вставить Гиру палки в колёса, но меня его трепетная душевная организация не колышет. Зато теперь можно со спокойной душой перекантоваться у этой твоей Рены. Давай, вставай, что ты как в замедленной съёмке двигаешься? В лаборатории своей тоже улиткой ползаешь? Пошли, тут осталось-то. Раз Селвин меня разглядел, хоть и в бинокль. Да вставай ты уже, чучело!

Алби поднялась, попутно оцарапав ладонь об острый камешек. «Я один большой синяк...» Рифус Гарт смотрел и впервые улыбался.

— Лицо попроще сделай. Мой тебе совет, дорогуша, — он подошёл поближе, и Алби непроизвольно сделала шаг назад, — цени каждый момент своей такой хрупкой жизни. Потому что будущее наше не просто в тумане, а чуть ли не во мгле Внешнего мира. Радуйся, что жива. Потому что такие как вы не умеют ценить жизнь в принципе.

Рена Кинтер, худощавая седоволосая женщина с идеально прямой осанкой и лучиками морщин вокруг глаз, смотрела дневной выпуск новостей, как затрещал дверной звонок. «Алби или Кит. Не забывают старую перечницу, молодцы ребята...» Она открыла дверь и замерла.

На пороге стояла Алби, вся в пыли, с исцарапанным лицом и руками и с глазами, в которых отражалась даже не боль, а нечто более тёмное, глубинное, выворачивающее наизнанку. Она исхудала, хотя всегда была тростинкой, в светлых волосах запутались сухие травинки. Рядом с ней стоял мужчина с чересчур резкими чертами лица, тёмными волосами и недобрым взглядом. Вид у него был тоже потрёпанный, будто они оба скатились с какого-нибудь косогора.

— Алби... Девочка моя... что случилось?

— Госпожа Кинтер, мы можем войти? — осведомился мужчина. Рена перевела на него взгляд.

— Простите, а вы кто?

— Это мой знакомый, — тихо сказала Алби, — Рена, мы можем у тебя переночевать?

— Твой знакомый? Я его не знаю. И мне он не нравится.

— Госпожа Кинтер, я не червонец, чтобы всем нравиться. Но пожалуйста, впустите нас с Алби. Ей необходимо умыться, поесть и отдохнуть, не говоря уже о том, чтобы обработать все царапины. Она очень устала.

Рена в каком-то оцепенении подвинулась, и мужчина за руку втащил Алби в дом.

— Алби... Ты можешь мне сказать, что случилось? Почему ты вся в ссадинах?

— Я оступилась и скатилась с холма к бухте, — Алби отвечала всё так же тихо, — вот и исцарапалась вся об эти колючки.

Рена недоверчиво переводила взгляд с девушки на мужчину, пока тот не хмыкнул.

— Хоть аптечку принесите.

— А вас, молодой человек, я вообще не знаю и впервые вижу...

— Рена, — вдруг взвизгнула Алби так, что даже у Рифуса заложило уши, — ты можешь сделать то, что он говорит?!

Старая женщина изумлённо посмотрела на неё.

— Алби...

Рифусу всё это надоело, он оттёр Рену плечом, прошёл внутрь и через несколько секунд вернулся с небольшой коробкой. Пожилая лаборантка даже возмущённо охнуть не успела.

— Иди сядь на стул. Волосы с лица убери. — Он достал антисептик. — Да у тебя не порезы, а ерунда. Руки вытяни. Ну вот. Остальное сама в душе обработаешь.

Алби молча кивала, а потом неожиданно произнесла:

— А твой порез? Он же гораздо глубже.

Рену охватили самые чудовищные подозрения, и когда хмурый человек со стеклянными глазами закатал рукав, она медленно села на стул. Рука мужчины была перевязана красным галстуком.

— Алби... Как это понимать? Ты...

— Госпожа Кинтер, — устало ответил за Алби «красногалстучник», — во многих знаниях многие печали. Нам надо пересидеть здесь одну ночь, не больше. Оставаться у вас дольше значит подвергнуть всех троих неоправданному риску. Я знаю, о чём говорю. Пожалуйста, дайте девушке что-нибудь поесть. Я не голоден.

Рена молча встала и, не глядя на Алби, шаркая и как-то даже слегка потеряв в росте, направилась к кухонному шкафу. Из неё будто откачали все силы.

— Алби... что ты будешь есть? — ровным голосом осведомилась она.

— Что-нибудь... съедобное.

— Есть жареная рыба.

— Это хорошо, — встал Рифус, закончив перевязывать свой порез. Крови, как заметила Алби, почти не было. — подогрейте ей хоть рыбу, хоть чёрта лысого, а ты, радость моя, вали в ванную. Аптечку захвати. Ты сейчас пыльнее всех архивов бригады.