Альбигойские войны 1208—1216 гг.

Неожиданно, перед самым выступлением, в лагерь прибыло посольство от тулузских граждан. Многие в рядах крестоносцев боялись, что эти переговоры вырвут у них добычу, что легаты остановятся перед решительным ударом и удовольствуются некоторыми уступками. Но опасаться снисходительности легатов было излишне; думать, что тулузская депутация привезла решительные предложения, было по меньшей мере наивно. Целью посольства было выиграть время, это обнаружилось из общих выражений, с которыми оно обратилось к легатам. При аудиенции присутствовали епископ Фулькон, сам Монфор и все вожди армии. Послы старались доказать, что вторжение крестоносцев в тулузские пределы несправедливо и беззаконно, что, со своей стороны, город сделал все, чтобы отстранить от себя ужасы войны, что он присягнул по требованию легатов и дал заложников. Легаты отвечали, что главная причина похода – в том, что тулузцы продолжают держаться Раймонда, ослушника и еретика, что если они откажутся от него и возьмут в государи того, кого им укажет Церковь, то повод к войне устранится. Иначе на всех тулузцев без исключения будут смотреть как на таких же еретиков[95]. Напрасно добавлять, что такое предложение было отвергнуто. Посольство достигло своей цели уже тем, что дало время Раймонду придвинуться с большим отрядом к месту расположения неприятеля.

Крестоносцы снимались с позиции. Они начали переправу через Лер. Вестники полетели сообщить о том Раймонду. Он стоял на берегу реки с шестью сотнями рыцарей; с ним были графы Фуа и Комминга. Когда неприятель показался перед крестоносцами, то последние, не решаясь прорываться на его глазах, стали искать брод в другом месте. Они наткнулись на мост и частью по нему, а частью вплавь стали переходить на другой берег. Раймонд успел встретить их, но был опрокинут после кровопролитной схватки. Погибли около двухсот рыцарей с той и другой стороны. По богатым пашням, виноградникам и садам, окружавшим Тулузу, Монфор теснил Раймонда до самых стен города. Несколько десятков вилланов, спасавших свое имущество, погибли под копытами лошадей. Крестоносцы, не разбирая, рубили всех, кто попадался под руку. Через несколько часов все окрестные селения, сады и поля были уничтожены огнем и копытами; благоустроенный край обратился в пустыню.

Когда перед взорами Монфора развернулся живописный вид огромного города, то он тотчас же понял, что обложить Тулузу со всех сторон его армия не в состоянии. Скоро Симон на опыте убедился, что и долгой осадой, и штурмом взять Тулузу одинаково затруднительно, что Тулуза не принадлежит к категории тех замков, брать которые вошло в привычку Монфора. Для начала он решил взять укрепленное предместье Святого Сернина. Его орудия беспрерывно громили камнями двое ворот предместья. Осажденные же, чтобы показать Монфору, как они равнодушны к его пальбе, день и ночь оставляли ворота отворенными. Монфор приказал начать штурм, но встретил такое стойкое и блестящее сопротивление, что велел отступить.

Раймонд в ответ сделал вылазку. До глубокой ночи продолжалась схватка. Графы Тулузский и де Фуа блистали среди боя. Сражение было беспощадное, в стане крестоносцев было большое количество убитых и раненых.

После такого поражения дух в крестовом лагере упал: к горечи поражения присоединились утомление от жары и недостаток в воде.

Раймонд готовил между тем вторую генеральную вылазку. Сенешаль Аженуа, Генрих д’Альфар, кинулся на главный отряд Монфора, а граф де Фуа – на войска графов Бар. Смятение распространилось по неприятельскому лагерю. Крики «Тулуза, Фуа!» смутили крестоносцев. Рассеянные войска едва успели спастись. С богатой добычей и множеством пленников вернулись храбрые горожане, предводимые альбигойскими рыцарями, в родные стены.

На третий день Монфор перед рассветом с досадой, доходившей до бешенства, покинул лагерь, не успев забрать даже всех раненых[96]. Есть известия, что его соратники по тулузской осаде, столь же, как и он, опечаленные неудачей, при отступлении напоминали ему о незаконности войны и советовали заключить мир с тремя сильными феодалами Юга, но епископ Фулькон был категорически против этого.

Оставленный многими крестоносцами, Монфор пошел на землю графа де Фуа, рьяного друга Раймонда. Не более недели продолжалось ее опустошение, но оно оставило по себе немало следов. Монфор успел занять Готрив, Памьер и кинулся на столицу графов Фуа. Но штурм крепости не удался, хотя предместья были заняты и сожжены дотла, окрестности города опустошены, виноградники и плодовые деревья вырублены с корнем.

В это же время крестоносный гарнизон Готривской крепости был заперт окрестными альбигойскими отрядами, которые у католиков назывались не иначе как разбойничьими. Жители крепости сговорились тайно впустить своих друзей и уничтожить крестоносцев, но не успели. Гарнизон, лишенный всяких припасов, не мог выдержать сколь-либо продолжительной осады. Альбигойцы же торопились занять город и согласились отпустить гарнизон, сохранив ему жизнь. Еретики исполнили условие в точности, они никому не причинили вреда.