Альбигойский крестовый поход (ЛП)

Если социальные связи в Лангедоке были слабее, то это во многом было связано с сохранившимся влиянием римского права. "Мы слышали, - писал Людовик VII Французский в 1164 году, - что там применяется право империи, и, что его преподают доктора из Болоньи". На самом деле, южные хартии XII века обнаруживают очень слабое знакомство с римским правом, но одна область, где оно, несомненно, применялось, была связана с завещательными распоряжениями. Владелец фьефа имел такие права на землю, какие на севере были бы немыслимы. "Человек может делать со своей собственностью все, что пожелает, и распоряжаться ею так, как ему заблагорассудится", - говорится в одной из хартий того времени. Владелец мог свободно продать свою землю или завещать ее кому угодно, и тот факт, что он обычно предпочитал делить ее между своими детьми, мог только усугублять тенденции южного общества к разобщению. Несколько знатных домов были доведены до разорения постоянным разделом имущества, и только чрезвычайная удача спасла Тулузский дом от той же участи. После того как, в начале X века граф Тулузы Эд I разделил свои огромные владения между двумя сыновьями, потребовалось более столетия, чтобы воссоединить их. Великое графство Каркассон было разделено примерно в 950 году, и к середине XI века насчитывалось пять графов Каркассона. В течение XII века крупные дворяне, включая графов Тулузы, усвоили этот урок и приняли северную практику первородства. Но мелкое дворянство так и не усвоило его. Накануне Альбигойского крестового похода замок Монреаль безраздельно принадлежал тридцати шести рыцарям, Мирпуа — еще тридцати шести, а Ломбез — пятидесяти. Фьеф считался владением семьи, а не отдельного человека. По этой причине женщины могли, и обычно так и поступали, наследовать по своему праву, что является заметным симптомом невоенного характера южных фьефов. Эрменгарда, виконтесса Нарбона, управляла своими владениями, верша правосудие и отбиваясь от врагов, в течение шестидесяти лет. Другие сильные женщины были готовы выйти на поле боя, если того требовал случай. Феодализм на севере был чем-то большим, чем договором о владении землей. Это была система управления, и ее отсутствие в Лангедоке серьезно подорвало усилия графов Тулузы по созданию на Юге государства по образцу державы Плантагенетов. Несмотря на внушительные размеры своих владений, графы обладали реальной властью, гораздо меньшей, чем Капетинги в своих собственных, меньших по размеру владениях. В самом Тулузене они ситуацию контролировали. В других местах у них были фьефы здесь, юридические права там, несколько зависимых церквей, разбросанных по округе. Реальная же власть принадлежала их вассалам.

Кто были эти вассалы? Графы Фуа, хотя номинально и причислялись к ним, управляли княжеством, которое располагалось в Пиренеях, и на практике не признавали никакого сюзеренитета, кроме своего собственного. Размеры их территории колебались при каждом изменении их политической судьбы, но к концу XII века они прочно укрепились на севере до Памье и оспаривали владение Савердёном у Раймунда V Тулузского. К востоку от графства Фуа располагалась небольшая, но богатая территория Нарбона, чьи виконты, якобы чиновники Тулузского дома, на самом деле были независимыми наследственными князьями с начала X века. Их непростые отношения с соседями и постоянные ссоры с архиепископом Нарбона были источником нестабильности в регионе, имевшем большое торговое и стратегическое значение. Более амбициозными и могущественными, чем любой из этих князей, были виконты Безье из рода Транкавелей. Как и виконты Нарбона, они были, по сути, чиновниками. Но в X веке их должности стали наследственными, и они, используя сочетание династических браков и вооруженной силы, постепенно присоединили к своим владениям Агд, Ним, Альби, Каркассон и Разес. В момент смерти Бернарда-Атона IV в 1130 году Транкавели, несомненно, были более могущественными, чем графы Тулузы. Их княжество простиралось от Тарна до Пиренеев, разделяя владения Тулузского дома на две части и угрожая самой Тулузе.