Альбинос

Крыша одного ангара просела, его ворота сорвало с петель. Грохот накрыл двор Форта. Как полыхнуло пламя, я толком не увидел – меня подняло в воздух, перекинуло через «Зеба» и бросило на покатую крышу сторожевой будки.

Я попытался сесть, но ничего не вышло. Перед глазами расплывались круги, в ушах звенело. Кое-как перевернувшись на живот, подполз к краю крыши. Ангары горели, по двору бегали люди и что-то кричали, но я почти не слышал их. Один, седой и со шрамом на лице, подставив плечо, вел через двор рослого парня. А тот указывал на меня рукой.

Когда я попробовал приподняться, затылок пронзила боль, и голос в голове сказал:

Корректировка параметров. Аварийное отключение системы!

Потом все померкло.

* * *

Сильный толчок выдернул меня из забытья. Сообразив, что нахожусь уже не на крыше сторожевой будки, а лежу на земле, я попытался встать, но упал лицом вниз, когда получил удар по затылку.

Гудело пламя, кто-то кричал, раздавался топот ног, лязг и стоны.

Я с трудом разлепил веки. Хмельной туман в голове мешал сосредоточиться. Что происходит? Уже светло, скоро полдень, мне пора уезжать… А что это горит неподалеку? И почему так пахнет паленой резиной? И горячим железом. И разлитой горючкой…

Снова взрыв, и за ним еще несколько, в быстром темпе, словно одна за другой бахнули стоящие в ряд канистры с бензином.

Я попытался встать на колени.

– Лежать! – Низкий голос раздался прямо надо мной.

Меня пихнули в плечо тяжелой ребристой подошвой, опрокинув на живот, схватили за руки, вывернули их за спину и стянули кисти веревкой, которая больно впилась в запястья.

Неподалеку прозвучал голос Эви:

– Он не виноват! Я тебе говорю, Разин…

– Он привез сюда груз. Потап? Что там?

– Нет больше Потапа! – откликнулся третий голос, всполошенный и напуганный. – Сгорел заживо в малом гараже. Ты, сволочь поганая!!!

Я перевернулся на бок и увидел над собой коренастого рыжеусого механика с искаженным лицом и всклокоченными волосами. Он занес разводной ключ, явно собираясь проломить мне темя.

Еще в поле зрения находились двое: Эви в новой куртке, чистых бриджах и блестящих рыжих сапожках, и широкоплечий молодой мужчина. Он стоял немного поодаль, вполоборота ко мне. Ветер шевелил длиннополую шинель из грубой шерсти, с кожаными вставками на плечах и локтях. В свете солнца, то и дело скрывающегося за облаками, поблескивал наголо бритый череп. Подбородок у этого парня был как наковальня, на широких скулах ямочки, на выпуклом высоком лбу – морщины, а взгляд такой суровый, что хотелось сразу уползти куда-нибудь подальше.

– Стоять!

Выкрикнул это не здоровяк, а Эви. Она прыгнула к механику, перехватив руку, сделала ему подсечку и на удивление легко бросила на землю. Разводной ключ отлетел в сторону. Зарычав, рыжеусый вскочил, вытянул к цыганке руки. Она попятилась ко мне, пригнувшись, не подпуская механика.

– Грип, назад! – бросил здоровяк.

Он сказал это коротко и негромко, но механик сразу послушался. Отвернулся от Эви, безумными глазами уставившись на горящие гаражи. Взрыв явно произошел под ними, то есть в помещениях мастерских, и обломки завалили большую часть машин Форта. И множество людей.

На наших глазах ворота правого ангара обвалились в рое искр, и оттуда выбежала пылающая фигура. Воя, человек врезался в борт «Зеба», упал и покатился по земле.

– Потап! – Грип бросился к нему.

Я сел, согнув ноги, и спросил у Эви:

– Что случилось?

– Груз взорвался! – крикнула она, оглянувшись. – Твой груз. Разин, он ни при чем! Я ехала с ним всю дорогу – это обычный доставщик…

– Который только что сдал город Омеге! – отрезал здоровяк и шагнул ко мне, вытащив изящный серебристый обрез из чехла под шинелью.

– И который город теперь спасет! – Эви повисла на его локте. – Только он может управлять этим самоходом, а тебе надо…

Стряхнув ее, здоровяк приставил ствол к моему лбу. Я никогда не видел раньше этого человека, но слышал о нем: Егор Разин – вроде бы простой наемник с юга, хотя о его прошлом ходили всякие невероятные слухи – каким-то образом ставший главой охраны Меха-Корпа… и чуть ли не всего клана.

Обрез поблескивал хромированной сталью, с обмотанной полосками мягкой кожи рукояти на цепочке свисал серебряный брелок – крошечная авиетка.

Я сидел неподвижно, подняв голову. Ствол обреза больно давил мне в лоб.

– Убьешь меня – и никогда ничего не узнаешь, – сказал я.

И при этом позвал мысленно:

«Голос! Эй, Голос!»

В голове моей произошло нечто, что я бы назвал «вспышкой темноты». На мгновение все померкло, причем каким-то образом померк и я сам, словно на мой рассудок набросили темный колпак, и он уснул, – ну, как глупая птица в клетке, накрытой темным одеялом, это длилось совсем недолго, а после мир возник снова. Я заморгал, не понимая, что происходит.