Алчная самка

Женщина натянула поглубже капюшон дождевика и подошла к Олегу. Пес зарычал, но старуха хлопнула его ладонью между ушей, и щенок снова затаился.

– Нехорошее тут место, – сказала женщина, – я сама давно бы уехала, если бы не мать. Лежит парализованная уже два года, я ее бросить не могу. А уезжать отказывается, говорит, что где родилась, там и помереть должна. Нехорошее тут место, зря деньги потратите.

– Почему? – искренне удивился Олег. – Вон парк какой рядом, липы, пруды. И центр близко. Что плохого?

Старуха устала держать пса и поставила его на землю. Тот принялся обнюхивать траву и кусты, повернулся к хозяйке хвостом и зашуршал лопухами. Женщина платком смахнула с очков дождевые капли.

– Здесь несколько человек убили, всю семью: отца, мать и сына их. Семь лет мальчику было, но она и его не пожалела. Застрелила, а потом во двор вышла…

– Застрелила? – перебил женщину Олег, а по хребту пробежал холодок. Тетка почти слово в слово повторяла рассказ Светы, только со своей стороны, говорила лишь о том, что видела сама, или повторяла за кем-то. Надо думать, это была громкая история, но и она быльем поросла за полтора-то десятка лет.

– Да, – подтвердила старуха, – застрелила, дочка их старшая, Светой звали. Умом тронулась и всех поубивала, а потом дальше пошла. Ее даже милиция боялась, если бы не мать – еще бы кого-нибудь убила. Я сама не видела всего этого, в город ездила.

– Чья мать? – не понял Олег. – Ее же застрелили…

– Да бог с вами, – отмахнулась тетка, – баба Нюра жива пока, не прибрал еще господь. Моя мать, она Светку с рождения знала и всю ее семью тоже. Отец у нее военный был, офицер, в Афганистане служил. Все у них было, и машина, и достаток в доме, и жили они дружно. Потом Сашка у них родился, Света в школу пошла…

Она спохватилась, заторопилась к калитке, тянула за собой щенка. Тот нехотя топал следом с ошейником на ушах и обследовал каждую травинку. Олег осторожно придержал женщину за рукав дождевика.

– Простите, а где сейчас Света? Может, она согласится продать дом?

Тетка помотала головой, отчего с капюшона полетели капли.

– Не сможет, – уверенно сказала она. – Светка в психушке давно. Как ее тогда после всего, что она натворила, забрали, так я ее больше не видела. А дом пустой стоит, хоть бы сгорел поскорее, прости господи.

Женщина перекрестилась и открыла калитку. Пес перепрыгнул через порог и тянул хозяйку следом.

– Нехорошее место, – повторила она и перебралась внутрь, опираясь на палку. – Мне до сих пор кажется, что они там все мертвые лежат, а Светка по двору с пистолетом бродит. Уж и забор поставили хороший, а все равно тошно…

Она попрощалась с Олегом и закрыла калитку. Со двора донеслось бойкое тявканье, Олег пошел обратно. Спрятал руки в карманы и топал под дождем, невольно ускоряя шаг. Ему не терпелось убраться отсюда, от дома и рассказа старухи веяло почти что кладбищенской тоской. Все сошлось, точь-в-точь как говорила Света, она ничего не придумала, не соврала, пытаясь вызвать к себе жалость. И от этого на душе сделалось мерзко, точно сделал гадость тому, кто ну никак этого не заслужил, а извиняться поздно. А еще хуже становилось от того, что Света не наврала и о том, что было до того, как она оказалась во дворе с пистолетом. Мартынов, Жданов и Лавров – те еще подонки, как их только земля носит. Прикрыл их ждановский папаша, и они думали, что прошлое не вернется… «По заслугам тебе, Мартынов, – отчего-то со злорадством подумал Олег, – а вы, скоты, еще дождетесь, получите свое…»

Заборы закончились, под ногами снова оказалась брусчатка, сглаженная временем и скользкая от дождя. Олег оступился, чертыхнулся и тут заметил краем глаза темную иномарку. Она летела со стороны шоссе, с визгом вошла в поворот, выровнялась. «Вот придурок…» – подумал Олег, глядя на машину, а до нее оставалось метров двести. Она взяла правее, вылетела на тротуар и мчалась навстречу, вильнула вбок, едва не врезавшись в забор. Олег успел отпрыгнуть в последний момент и заметил за стеклом водительской дверцы человека с очень худым длинным лицом. Тот повернулся, и Олег узнал Артемьева, они мгновение глядели друг на друга, потом иномарку унесло дальше. Она едва не свалилась в канаву, забуксовала, сдавая назад, из-под колес летели листья и мокрая глина. Машина выкатилась на дорогу, принялась разворачиваться, и Олег сорвался с места. Помчался обратно, стараясь не сбить дыхание, но сердце колотилось где-то в горле. Не от нехватки кислорода – просто от смерти бегать еще не доводилось. Даже тогда, в Марселе, когда один оказался против двух арабов, понимал, что это ерунда, щенячья возня и что они ему не соперники.